Эрвин Штриттматтер - Тинко

— Да брось ты, Стефани!

— Честное слово! Провалиться мне на этом месте, если не так! Тьфу, тьфу, тьфу! Я его еще давеча видела, когда за своим счастьем бегала.

— Тогда это дядя Маттес. Я его на карточке видел, но только там он без галстука.

— А вдруг… а вдруг он тебе привез что-нибудь?

— Да ну тебя с твоим солдатом! — прикрикивает на Стефани Фриц Кимпель и разбивает фазанье яйцо. — Здорово воняет как!.. Им самим жрать нечего, а ты говоришь — привез!

— Правильно он говорит, — подтверждаю я. Но соглашаюсь с ним только потому, что боюсь попасться дедушке на глаза. — Вон у Мачке тоже вернулся солдат из плена. Знаешь, сколько он сигарет привез для деда?! А потом взял да сам все и выкурил.

— А как у Цехов было? — поддерживает меня Фриц. — Раньше-то Вилли только мать порола, а когда их солдат из плена вернулся, то и он стал драть Вилли, да еще велел себя отцом звать.

— А к нам уж никакой солдат больше не придет, — говорит Стефани. — У меня отец помер, и нам прислали его бумажник. В нем мой локон был, а в локоне — вошки… Мама меня совсем не бьет.

— То-то ты такая беленькая, как ангелочек, — подтрунивает над ней Фриц. — У кого рубахи нет, тому нечего и пачкать.

Стефани принимает это за намек и строит кислую рожицу:

— Я только летом рубашки не надеваю. У меня их всего две, коротеньких, осталось. Надо поберечь их для зимы.

— Вот грязнуха! Я иной раз сразу две рубахи ношу! — хвастает Фриц. — Когда одна запачкается, я сверху другую надеваю.

— Бедным вещи беречь надо, — серьезно говорит Пуговка и камнем забивает в туфель гвоздь.

— Это верно, — поддакивает Фриц. — Вот Вилли нельзя и окна́ разбить. Пришлось ему отрабатывать. Мы с ним вместе окно в кузне разбили. Да ловко так: маленьким камешком метров с десяти попали. Ну конечно, пришлось заплатить. Подмастерье видел нас и наябедничал. А у Виллиного отца денег не оказалось. Мой старик сразу заплатил, и дело с концом. А Вилли сперва отлупцевали как следует да потом заставили еще две недели мехи качать в кузне. Я бы этому кузнецу покачал!

— Дурак ты, дурак! А если им нечем платить? Тогда как же быть? — Пуговка даже вскакивает от негодования.

— Да-да, так оно и бывает: у кого денег нет, с того две шкуры дерут — и выпорют и работать заставят, — продолжает Фриц. —А уж если еще солдат такой из плена домой вернется, только знай поворачивайся: то этот даст подзатыльник, то тот трахнет. Но я бы знал, как им ответить!

Пуговка снимает туфель и грозит Фрицу:

— Ты что это тут расхвастался, старый кулак?

— Что? Что это он сказал?

— Кулак ты, и все!

— А кто это так говорит?

— Слыхал я, как так говорили.

— А что это такое?

— Что-то очень плохое.

— Хуже свиньи.

— Это получеловек, полуобезьяна. Вот тебе!

— Сейчас я тебе покажу полуобезьяну! — говорит Фриц и начинает искать свое кривое ружье.

— Думаешь, я не знаю, куда ты яйца хотел спрятать? — поддразнивает его Пуговка.

— Факт, не знаешь. Ну-ка, скажи! Угадаешь — бить не стану.

— Ты что думаешь, я твоей трубы испугался? В канистру ты их хотел спрятать… Верно я говорю, Стефани? Я бы все равно их нашел и посадил бы тебя в тюрьму.

— Небось подслушивал да подглядывал, вот и знаешь.

— У тебя вот тут винтика не хватает, — говорит Пуговка и показывает пальцем на лоб. — Я в газете прочитал — вот оттуда и узнал. Понял?

Зепп начинает беспокоиться: как бы его фазаньи яйца не пострадали — вот-вот драка начнется. И он их прячет поскорей в карманы. Стефани надула губы и пищит:

— Вы всё ссоритесь да ссоритесь! Не буду я с вами больше играть! — Она поднимается и идет в сторону деревни.

— Глянь, глянь! — кричит ей вдогонку Фриц. — Нос-то как задирает, а у самой пузо голое. Стефани Голопузина! Стефани Голопузина!

Стефани оборачивается и показывает ему язык.

— Кулак! Кулак! И полуобезьяна! — кричит она.

Зепп-Чех визжит от восторга и, придерживая карманы, отправляется вслед за Стефани.

В траве стрекочут кузнечики. На репейнике качаются щеглята. Солнце стало уже красным. Поднялся слабый ветерок. Березовые листочки, качаясь, летят над вереском. Из лесу доносится запах смолы.

— Я пойду в лес гнезда искать. Пойдешь со мной? — спрашивает меня Фриц.

— Тебе их никогда не найти. Сколько времени тебя фазаниха за нос водила! — продолжает его дразнить Пуговка.

— Это я-то не найду? У меня небось на лбу глаза, а не пуговки, как у тебя.

Я не знаю, как мне быть. В лес мне не хочется: все равно там нет больше гнезд с яйцами.