Николай Богданов - Иван Тигров (рассказы)

немецкий? С воздуха, наверное, просто козявка… Думает Алёша, думает, а придумать ничего не может.

По ночам стал доноситься с востока отдалённый гул. То наши русские пушки обстреливали Восточную Пруссию. Вот-вот и появятся русские солдаты. Фашисты издали приказ: немедленно собрать урожай. Лошадей мобилизовали вывозить на станцию старые запасы, а жать и косить хлеб стали вручную.

Хозяин дал Алёше кривую, неуклюжую косу и приказал работать. А чтобы подогнать, побил плетью.

Пришлось косить. Смотрит Алёша вверх: там вся его надежда. Снова кружит в небе советский самолёт, как бы говоря: «Потерпи ещё немного, мы уже близко!» Но что он видит с такой высоты? Разве разберёшь, что это косит русский мальчик, которого только что избил немецкий кулак? Сверху земля ему, нашему лётчику, вероятно, кажется ковром, на котором отдельными полосами и квадратиками лежат жёлтые пшеничные поля и чёрные пашни. Ведь не заметили же лётчики немецкий склад, прикрытый сеткой. На большом ковре полей эта сетка, пожалуй, им кажется зелёной лужайкой… Вот если бы указать лётчикам на это место стрелой из белого полотна — тогда другое дело! Алёша помнит, как в партизанский край прилетал самолёт и ему выкладывали из холстов букву «Т». Но где возьмёшь полотно? Да и как его расстелешь? Немцы сразу заметят… Вон выглядывают, как хорьки из своих нор, их часовые из-под маскировочной сетки…

Косит Алёша, прокладывая длинный гон через всё поле, а сам на небо смотрит, где вьётся и вьётся родной русский самолёт.

«Интересно: а заметно ему скошенную полосу в некошеной пшенице? Наверное, заметно. Ой, заметно!» И тут сердце забилось у Алёши от радостной догадки.

Он поглядел через ручей: на другом берегу косит пшеницу Гастон. Парень он здоровый, большой, но у него дело почему-то не идёт — не лежит душа косить. Как бы его увидеть! Как бы поговорить!

Дойдя до ручья, Алёша останавливается, точит косу бруском, а сам манит Гастона. Тот понял, идёт навстречу и тоже начинает точить косу.

Стоят они рядом, звенят брусками о косы. Немцам не до них: смотрят на русский самолёт, который обстреливают зенитки. В небе курчавятся белые облачка разрывов, а самолёт словно танцует среди них, но прочь не уходит.

— Гастон, — говорит Алёша, — давай выкосим две стрелы. Ты одну, а я другую напротив склада. Понимаешь? Наш лётчик увидит и догадается, что стрелы указывают не зря. Неужели тебе не ясно?

Алёша берёт палочку и начинает чертить на прибрежном песке план двух полей и маскировочную сеть между ними, а затем две стрелы. Две сходящиеся стрелы. И жестами показывает, что их нужно выкосить в пшеничном поле. Бретонец долго смотрит, хлопает себя по лбу и, схватив косу, бежит обратно.

Он принимается за работу с такой яростью, что Алёша боится отстать от него и начинает махать косой изо всех сил. Ему хочется, чтобы две стрелы пролегли одновременно. Пот льёт с него градом, тяжёлые колосья ложатся с шорохом. Алёша весь пригнулся, чтобы лучше был размах. Он работает и даже не замечает, что пришёл хозяин и смотрит на него с удивлением.

Гастон и Алёша косили до самого вечера. Когда загудел мотор и серебристая птица стала делать над холмами плавные спирали, оба подняли головы и отёрли пот.

Долго следили они за самолётом. Покружив, он взял курс на восток.

«Заметил или не заметил? Что будет дальше?» — думали каждый по-своему, Гастон из Бретани и курский мальчик Алёша.

Когда в нашей штабной фотолаборатории проявили плёнку, привезённую самолётом-разведчиком, и отпечатали фотоснимки, дешифровщики внимательно разглядели их и один отложили отдельно. Снимок заинтересовал бывалых разведчиков. За время войны они разгадали немало тайн. Вооружившись сильными лупами, подолгу сидят они над иным снимком, прежде чем дать заключение, что на нём: настоящий это аэродром или ложный? Действительно ли это тень завода? Скирды сена на поле или тяжёлые танки?

По многим тончайшим признакам дешифровщики устанавливают истину и редко ошибаются. На этот раз случай был особенный: среди пшеничных полей на фотографии ясно виднелись две тонкие стрелки, как бы указывающие на луговину, что разделяет поля. После сличения с картой установили: никакой луговины здесь прежде не было. Всё ясно. Это натянута маскировочная сеть. А что под нею — это уж установит бомбёжка.

Так и было доложено командиру. Скоро расшифрованный снимок лежал на столе генерала, командующего бомбардировщиками.

Глубокой ночью Алёша и Гастон проснулись от ослепительного голубого света, проникшего во все щели. И, выбежав из сараев, они увидели зрелище сказочной красоты.