Алексей Мусатов: На семи ветрах

— А я сказал — не пойдёшь! — Оттолкнув Таню, Дима юркнул в сени, плотно захлопнул дверь и припёр её лопатой.

— Открой! Я кому говорю! — потребовала Таня, барабаня в дверь.

— Посиди, охолонись малость! Я сейчас папашу твоего позову… Он тебе сделает внушение. — Дима приставил к двери ещё железный лом и выбежал из сеней на улицу.

Догадавшись, что она оказалась взаперти, Таня бросилась к окну, открыла шпингалеты и с треском распахнула створки рам. На пол посыпались полоски бумаги, клочки ваты.

Таня вылезла через раскрытое окно на улицу и побежала вдоль палисадников. Остановилась у дома Стрешневых и, глубоко вдохнув приправленный тонкими запахами весны воздух, постучала в окно.

В избе, отдёрнув занавеску, к стеклу, расплющив нос, прижался Федя. Вскоре он уже сбегал по ступенькам крыльца.

— Таня!

Девушка бросилась ему навстречу и рассказала всё, что узнала от Димы Клепикова.

— Теперь никаких анализов не нужно… Я всю правду скажу… и Димку заставлю.

Федя хотел было сказать, что признание запоздало, анализы почв почти закончены и что Варвару Степановну теперь уж никто не посмеет назвать кляузницей, но, подумав, сдержался.

— А как же отец? — осторожно спросил он. — Ведь вы под одной крышей живёте.

— Не знаю, пока не думала… — помолчав, призналась девушка, — Пусть накажут, снимут с работы. Наверное, всё это ему на пользу пойдёт. К людям вернётся, сам человеком станет. — И она заторопила Федю к Варваре Степановне. — Пойдём расскажем…

Тропинку развезло, снег стал рыхлым, сугробы по сторонам осели, и под ними, ища выхода, глухо урчала талая вода. В одном месте вода уже промыла тропинку и с бульканьем стекала в овражек.

Федя первый перемахнул промоину, Таня прыгнула следом, но неудачно — зачерпнула полные туфли воды. Она схватила протянутую ей Федей руку, и то ли забыв её высвободить, то ли ещё почему, но так, рука об руку, они добежали до квартиры Ведерниковых.

— Таня ноги промочила, — растерянно сообщил Федя учительнице. — Просушить надо.

Густо покраснев, Таня запротестовала: нет, они пришли совсем не за этим. Есть очень важные новости.

— Обязательно послушаем, — сказала Варвара Степановна, доставая с печки Настины валенки. — Но ноги прежде всего…

И она принялась подогревать самовар.

Послушать сообщение колхозной комиссии члены правления собрались в субботний вечер.

Когда Федя с отцом подошли к конторе, здесь уже было немало колхозников. Мужчины, женщины, ребятишки входили в контору, занимали скамейки, стулья, подоконники, присаживались на корточках вдоль стен. Мест не хватало. Люди толпились в сенях и на крыльце, оживлённо переговариваясь.

Вскоре во главе с Варварой Степановной подошла группа учителей. Потеснившись, колхозники пропустили их на переднюю скамейку.

Позже всех заявился Фонарёв. С трудом протолкавшись сквозь плотную толпу к широкому столу, за которым сидели члены правления и члены комиссии, он с удивлением оглядел собравшихся колхозников.

— Ну и набилось вас, как снопов в овине!.. Это уж похоже на общее собрание, а не на заседание правления. А только ни о трудоднях, ни об авансах разговора не будет. У правления тут свои дела, внутренние…

— Вот и желательно послушать, внутрь заглянуть! — раздались голоса.

Фонарёв вопросительно посмотрел на членов комиссии и правления и предложил заседание сделать закрытым.

— Нет, зачем же… Пусть все послушают, — сказал Григорий Иванович. — Раз собрались — значит, интерес имеют.

— Комиссия секретничать не собирается, — поддержал его инструктор из райкома партии.

Пожав плечами, Фонарёв присел у края стола и распахнул полушубок. Присутствие инструктора его насторожило. Этот пожилой белобрысый мужчина вот уже с неделю, как жил в колхозе, подолгу рылся в бухгалтерских документах, частенько встречался с членами комиссии, с учителями, с колхозниками…

Жил он в комнате приезжих, и на все приглашения Фонарёва поселиться у него в доме отвечал отказом.

«Уж не докопался ли до чего этот инструктор…» — мелькнуло у Фонарёва, и он поискал глазами в толпе близких ему людей, которых сам пригласил на заседание правления: кажется, все на месте. И бухгалтер Иван Лукич, и кладовщик, и Семён Клепиков. Если надо, они своё скажут!

У боковой стены теснились школьники, и среди них рядом с Димой Клепиковым Фонарёв заметил дочь. Она неотрывно смотрела на отца.