Алексей Мусатов - На семи ветрах

Родители горячо поддержали Варвару Степановну и решили просить правление колхоза выделить школьной бригаде необходимые машины, семена, удобрения и свой земельный участок.

После всех выступил Просеков. Он сказал, что, кроме трактора, колхоз «Коммунар» передаёт школе ещё и оборудование агрохимической лаборатории. Пусть ребята изучают агрохимию не только на уроках, но и выйдут в поле, исследуют землю и составят почвенные карты земельных угодий.

— По силам ли такое школьникам будет? — выразил сомнение Кузьма Егорович.

— Вы их всё ещё несмышлёными считаете, а они, как в сказке про горошину, пол пробили и в потолок упираются, — сказал Григорий Иванович. — Вот хотя бы с машинами… Позавидовать можно, как ребята ремонт проводят. И с утками у них неплохо получается…

— Бригада бригадой, а только чтобы школьники не очень самоуправничали да вольничали. — Кузьма Егорович покосился на учителей. — Вот вы нам и доложите, кому из ребят землю доверите, машины? Отбирать строго надо, чтобы порядок уважали, команды умели слушать, а то посадите на трактор такого ветрогона, как молодой Стрешнев, он и пойдёт всякие коленца выкидывать…

— Какие же такие коленца? — привстав со скамьи, сдержанно спросил Прохор Михайлович. — Это с грузовиком, что ли?

— Вот именно, — ухмыльнулся Фонарёв. — Вконец распустился твой наследничек.

— Вы, Кузьма Егорович, не беспокойтесь… — вполголоса сказал Звягинцев. — Стрешнева мы пока к трактору не допустим. И наказание он понесёт…

— Подождите, Алексей Маркович, — перебила его Варвара Степановна. — Послушаем прежде…

— Да в чём дело? Что за коленца? — раздались голоса родителей. — Может, всё-таки объясните?

Пришлось председателю коротко рассказать о том, как Федя Стрешнев самовольно угнал грузовик с удобрениями, как сорвал важное колхозное дело, как из-за него отобрали шофёрские права у Семёна Клепикова.

— Ну и правильно, что угнал! — вырвалось у Прохора Михайловича. — Да Федьке спасибо сказать надо, что он удобрения на сторону увезти не дал… Хватит тебе их транжирить!

— Это кто транжирит? — переспросил Фонарёв и, обернувшись к Григорию Ивановичу, потребовал, чтобы тот не позволял этому критикану Стрешневу уводить собрание в сторону, сбивать людей с толку.

— Ничего, ничего, пусть люди выговорятся, — остановил его Григорий Иванович. — Значит, накипело у них.

— Что же это, граждане? — взмолился Прохор Михайлович, обращаясь к собранию. — Теперь нам и слова не скажи. Как чуть не в бровь, а в глаз, так уж и ярлык клеят…

И собрание словно прорвало… Забыв, что они не у себя в бригаде, а в школе, колхозники заговорили о своих делах. И что это за порядки в артели? Земля тощает, а навоз и минеральные удобрения гонят куда-то на сторону. А разве это не транжирство!

И вообще как ведётся артельное хозяйство? Почему Фонарёв распорядился запахать все клевера и оставил скот без кормов? Родники прошумели на весь район, что в два раза перевыполнят план по сдаче мяса, а под нож пустили тощих, малорослых телят, которым бы ещё расти да расти.

Не за горами весна, сев, а в колхозе до сих пор не отсортированы семена. И неизвестно ещё, хватит ли семян, не придётся ли, как обычно, просить ссуду у государства. И почему председатель молчит обо всём этом, ни о чём не расскажет людям, не посоветуется…

— Да вы что, граждане? — развёл руками бухгалтер Иван Лукич. — О чём у нас собрание, собственно? О школьных делах или о Кузьме Егоровиче? Будто мы отчёт о его работе обсуждаем…

— Да, да, давайте закругляться! — закричали приятели Фонарёва.

— Председатель и без нас отчитается где положено…

— Обязательно отчитается, — подтвердил Григорий Иванович. — Люди обо всём знать хотят. Но не вредно и сейчас кое-что выяснить. — Он кивнул учительнице. — Слово просит Варвара Степановна.

— Собрание, конечно, о школе, — поднимаясь, негромко заговорила учительница. — Но и о родителях поговорить не мешает. Ведь это наше общее дело — ребят воспитывать. Вот вы, отцы и матери, чаще всего интересуётесь, как ваши дети учатся, какие у них отметки, успеваемость. А вот о том, какими растут ваши ребята, кто из них смел, честен, как в жизнь вникает, а кто труслив, ленив, прячется от всего — об этом вы почти не спрашиваете. Да и на себя редко оглядываетесь — как вы живёте, чему у вас ребята поучиться могут. А они не за каменной стеной живут, не за семью замками, а среди нас с вами и всё видят, понимают, всё жадно в себя впитывают и, конечно, ответа требуют: где тут доброе, светлое, а где старое, худое, с гнилью да червоточинкой?