Мария Прилежаева - Товарищи

Юлька встала и, опустив голову, долго что-то напряжённо обдумывала.

— Мне всё ясно, — сказала она, раздельно выговаривая слова. — Один человек страшно ошибся, — она сумрачно посмотрела на брата. — И все сразу от него отвернулись, и даже его лучший друг. Не понимаю!.. — Юлька пожала плечами.

— Что должен делать лучший друг? — спросил нерешительно Костя.

— Узнать! Расспросить! Помочь! Посоветовать! — гневно крикнула Юлька. — Может быть, Саша раскаивается? И… может, он всё-таки не «другой» человек, а просто ошибся? И тогда… Слушай-ка, Костя, если даже его завтра не примут в комсомол, после ведь могут принять? А если мы не поддержим, вдруг он навсегда упадёт духом? Давай, Костя, пойдём?

— Пойдём!

В бурном восторге Юлька захлопала в ладоши. Джек, готовый в любую минуту разделить веселье хозяйки, сорвался с подстилки. Началась суматоха.

Юлька сдёрнула с вешалки шубу и в дверях ждала брата. Как на грех, он не мог разыскать свою шапку. Под руку попадались разные бесполезные вещи: варежки, свитр, портфель — всё, кроме шапки.

— Мы придём и самым обыкновенным образом помиримся с ним, — рассуждала вслух Юлька, — потом узнаем, что происходит.

Костя продолжал искать свою шапку.

— Никто не собирается его защищать, если он подвёл весь ваш класс. Но нельзя человека бросать… Костя, можно подумать, что ты тянешь нарочно. Или ты хочешь, чтобы я шла одна?

Она с нетерпеливой решимостью посмотрела на брата. Отчаявшись, Костя сказал:

— В чём идти, если эта проклятая, шапка исчезла? Просто какая-то судьба со вчерашнего дня преследует Сашу.

— Ах, преследует? Тогда я одна…

Но тут в роли судьбы из-под кровати выскочил Джек с шапкой в зубах. Боясь упустить хозяйку, он кинулся к двери. Произошла короткая стычка, во время которой Джек яростно рвался на улицу, Костя разжимал ему зубы, а Юлька клялась, что совершенно не стоит любить такого сумасшедшего пса. Наконец, выручив шапку, они убежали к Саше.

Но на звонок вышла Агафья Матвеевна. Саши не было дома.

Саша вышел на улицу без какой-нибудь видимой цели, скорее всего его выгнали из дому проницательные взоры Агафьи Матвеевны. Саше казалось: каждый, кто приглядится внимательнее, без труда разгадает в его душе хаос и смятение. Чудо ещё, что ни о чём не узнала мама.

Машинально Саша свернул в тупичок, упиравшийся прямо в забор. Там детский сад. Он пуст в воскресенье; свежий, нетоптаный снег укрыл тихий двор. Саша встал у забора и в щёлку глядел на этот снег, сверкавший в лучах солнца.

Ну и светит же солнце! Откуда оно взялось после вчерашней метели?

Никто не знает, какое горе, если Сашу не примут в комсомол.

Он поёжился: мороз пробирался под воротник, к спине и плечам, щипал щёки. Любой бы мороз нипочём, не будь этого горя на сердце.

Его не примут — он понял сегодня, когда приехала мама.

Саша раньше считал: мама, как мама, очень много работает, довольно весёлая, любит его. Он и не думал, что она делает такое важное дело, которое завтра будут обсуждать на заседании Академии наук. И там мама скажет, как утром: «Мы добились удачи».

А Саша! Как он старался прославиться! И всё чтоб ему одному. Завтра Борис Ключарёв, Коля Богатов, и Виктор, и Юрка, и все комсомольцы тоже будут его обсуждать.

Саша промёрз и ушёл от забора. Спрятав окоченевшие руки в карманы, он побрёл куда глаза глядят.

Завтра он будет стоять перед ребятами в зале. Саша резко повернулся, как будто путь преградила стена, — идти больше некуда.

Если б можно было рассказать маме! Всё. О том, как он отделился от класса… Он изменил ребятам. Это всем ясно, он невероятно подвёл их. Мама! Ты представить не можешь, какой небывалый позор на тебя свалится завтра.

Должно быть, Саша очень долго ходил по улицам. Он не заметил, как солнце спустилось за крыши, в небе угас сверкающий свет, снег потускнел.

Быстро меркнут декабрьские дни.

Мальчик всё шагал и шагал. Вперёд. Назад. Каким-то образом он очутился на пустыре за школой. Деревянные домики смотрели на него своими крохотными окнами в белых сквозных занавесках. По колено в снегу, Саша притаился за углом керосиновой лавки, и в мире не было человека грустнее его.

Вдруг он увидел Гладковых.

Первым движением Саши было куда-нибудь скрыться. Всё что угодно! Провалиться сквозь землю. Вот до чего он дошёл! Он бежал от друзей, от мамы, из дому, он убежал бы и от завтрашнего комсомольского собрания, если б было куда убежать. Трус! Саша себя ненавидел.