Мария Прилежаева - Товарищи

— Дарить будешь ты.

Володя послушно согласился:

— Я могу. Как хотите. Но ведь надо речь говорить?

— Не подходит! — категорически вмешался Костя Гладков. — Ты начнёшь речь и заикнёшься сейчас же. Ты и говорить не умеешь. И неуклюж ещё очень. Пожалуй, уронишь вольтметр. Надо выбрать другого.

— Кого?

— Сеню Гольштейна.

— Не подходит!

— Тогда Юрку Резникова.

— Юрку? Можно бы… Сострит что-нибудь неподходящее к случаю.

— Ребята! А Сашу?

— У Саши солидности мало.

Они предлагали одного за другим кандидатов для произнесения речи и одного за другим отвергали.

— Бориса! — выкрикнул кто-то.

— Бориса! Бориса!

Вопрос был решён. Борис Ключарёв — вот достойный представитель класса.

— Уж Борис сумеет сказать! — радовался Володя. — Ты, Борька, скажешь: «Седьмой «Б» вам преподносит…» — и что-нибудь ещё поторжественнее. Ты умеешь экспромтом?

— Умеет! Умеет! — кричал в нетерпении Юрка.

— Ребята, кто понесёт? Саша, дай-ка я понесу.

— Подождите, ребята! — остановил Ключарёв. — Знаете, что? Давайте без речи.

— Почему?

— Давайте просто поставим вольтметр. Войдёт Надежда Дмитриевна… Она догадается, что подарил седьмой «Б». Кто же ещё? Ребята, сегодня старайтесь получше отвечать. Пыжов, выучил? Не подведи нас сегодня, Пыжов!

На бледных щеках Ключарёва проступила слабая краска; сдержанный, строгий, он стеснялся открыто выражать свою радость, как Юрка, Володя, как другие ребята; в его холодноватых глазах засветилось что-то мягкое и очень ребячье, очень хорошее.

— Как Надежде Дмитриевне будет приятно! — сказал он, густо краснея. — Идёмте! Кто-нибудь забирайте живо прибор!

Юрка Резников только и ждал, когда раздастся команда.

— Я понесу! — крикнул он.

— Не смей! Спросить надо сначала!

Саша загородил спиной свой вольтметр.

— Чего спрашивать? Ведь решили?.. — проговорил Юрка, смущённый не столько окриком, сколько чужим, непонятным выражением сашиных глаз и лица. Он не узнал Сашу.

— Сделайте сами, тогда и решайте!

— Саша! — спросил в изумлении Костя. — Ты для себя разве делал вольтметр? Тебе стало жалко?

Борис Ключарёв молча кусал губы, его светлые, стального цвета глаза похолодели и сузились.

— Мне не жалко, — сказал Саша глухо.

И вдруг вынырнул хитрый носик Лёни Пыжова.

— Он хочет выхвалиться, — хихикнул Лёнька, на всякий случай прячась за спину Володи, — Он мечтает прославиться.

Губы Бориса тронула на секунду усмешка, на одну лишь секунду, но Саша, взбешённый, униженный, холодея от стыда и обиды, понимая, что рушилось всё, к чему он готовился, крикнул в лицо этому спокойному, строгому мальчику, который умел вести за собой целый класс:

— Привыкли командовать! Я сделал вольтметр. Хочу — дам, хочу — нет. А распоряжаться никому не позволю и подчиняться не буду. Вот захочу — возьму и сломаю.

Он замолчал, почувствовав себя очень усталым после вспышки безрассудного гнева и безвозвратно погибшим.

— Попросите, может быть, дам, — пробормотал он, подавленный враждебным молчанием класса.

— Делай, что хочешь, со своим вольтметром, — холодно ответил Борис. — Просить мы не будем.

— Кланяться?! — крикнул с возмущением Юрка, — После этого и дарить не захочется.

Он галопом помчался из вестибюля.

— Сделаем сами! Сделаем сами! — громко пел Юрка, стараясь заглушить в себе недавнее восхищение сашиным прибором.

Костя молча ушёл.

Заливался звонок.

Саша в ужасе видел, ребята расходятся. Никто не оглядывался. Они все отвернулись от вольтметра. Может быть, они старались показать, что не собираются кланяться? Или, может, после всего, что произошло, им и верно не хотелось дарить Надежде Дмитриевне этот прибор?

Саша остался один. Он отупело смотрел вслед ребятам. Он не понимал, что случилось. Так внезапно, так быстро, непоправимо над ним разразилась беда!

«Они вернутся. Неужели никто не вернётся? Неужели не позовут?» — проносилось в его голове.

Он стоял у окна в пустом вестибюле. На подоконнике красовался вольтметр. Устремив на него невидящий взгляд, мальчик настороженно вслушивался… Они не вернулись.

Саша вырвался на школьное крыльцо. Ветер хлестнул его сухим снегом, словно плёткой, в глаза, и от ветра и снега из глаз брызнули слёзы. Саша бежал, сам не зная, куда, дальше от дома и школы. За ним, посвистывая, гналась метель.

До половины урока Костя был твёрдо уверен: Саша придёт. Он так часто оглядывался на дверь, что Надежда Дмитриевна наконец обратила внимание: