Януш Корчак - Как любить ребенка (часть 1)

Что есть ребенок?

Что есть он хотя бы только физически? Растущий организм. Совершенно верно. Но увеличение веса и роста.

Однако широким массам и это неизвестно. Как часто мать вызывает врача, жалуясь, что ребенок осунулся, похудел, тельце ослабело, личико и головка стали меньше. Она не знает, что, вступая в период раннего детства, младенец теряет жировые отложения, что с развитием грудной клетки голова прячется в ширящихся плечах, что части его тела и органы развиваются не одинаково, что по-разному растут мозг, сердце, желудок, череп, глаза, кости конечностей, что будь это иначе, взрослый человек был бы чудовищем с огромной головой на коротком толстом туловище и не смог бы передвигаться на двух обросших жиром валиках-ногах.

Изменение пропорций всегда сопутствует росту.

Нескольким десяткам тысяч наших измерений соответствует пара-другая весьма приблизительных кривых среднего роста, мы не понимаем значения ускорения, замедления или девиации развития. Потому, что, зная с пятого на десятое анатомию роста, мы вовсе не знаем его физиологии, потому что мы пристально изучали лишь больного ребенка и только с недавних пор начали исподволь присматриваться к здоровому. Потому что нашей лабораторией от века была больница, а не воспитательное учреждение.

Ребенок изменился. С ребенком что-то случилось. Мать не всегда может сказать, в чем заключается перемена, зато у нее уже готов ответ на вопрос, чему эту перемену следует приписать.

— Ребенок изменился после появления зубов, после прививки оспы, после того, как его отняли от груди, после того, как он вывалился из кровати. Уже ходил — и вдруг перестал, просился на горшок — снова пачкает штанишки, «ничего» не ест, спит неспокойно, мало (или слишком много); стал капризным, слишком подвижным (или вялым), похудел.

Другой период: после того, как пошел в школу, после возвращения из деревни, после кори, после того, как выкупался, несмотря на запрещение, после того, как испугался пожара. Меняются не только сон и аппетит, меняется и характер: раньше слушался — теперь своевольничает, раньше быстрый — теперь расхлябанный и ленивый. Бледен, осанка отвратительная. Вдобавок какие-то гадкие выходки. В чем дело? — дурная компания, заучился, а может, заболел?

Двухлетняя работа в доме сирот, скорее наблюдения за детьми, нежели их изучение, позволили мне прийти к выводу, что все то, что известно под названием «неуравновешенность переходного периода», в менее резко выраженной форме ребенок переживает несколько раз в жизни. Это такие же «критические» моменты развития, только они менее заметны, а потому пока недооцениваются наукой.

Стремясь к единству во взгляде на ребенка, иные склонны рассматривать его как усталый организм. Этим они объясняют его повышенную потребность во сне, слабый иммунитет к болезням, уязвимость органов, низкую психическую выносливость. Эта в общем справедливая точка зрения годится не для всех этапов развития ребенка.

Ребенок попеременно бывает то сильным, живым, веселым, то слабым, усталым и мрачным. Когда он заболевает в критический период, мы склонны считать, что болезнь уже коренилась в нем, я же думаю, что болезнь гнездилась в области, на какое-то время ослабленной, или что она, притаившись, ждала наиболее благоприятных условий для нападения, либо, случайно залетев извне и не встретив сопротивления, расхозяйничалась в организме.

Если в будущем мы перестанем делить циклы жизни на искусственные «младенец, ребенок, юноша, взрослый, старик», то основой для деления на циклы окажется не рост и внешнее развитие, а те еще неизвестные нам глубинные преобразования организма как целого, от колыбели до могилы, на протяжении двух поколений, о которых говорил Шарко в своем докладе об эволюции артрита.

Между первым и вторым годом жизни ребенка родители чаще всего меняют домашнего врача. В этот период случалось и мне приобретать клиенток-мамаш, сетовавших на моего предшественника, который якобы неумело вел их ребенка, и напротив, матери отказывались от моей помощи, обвиняя меня в том, что тот или иной нежелательный симптом появился вследствие моей небрежности. Правы и те и другие, постольку поскольку врач считал ребенка совершенно здоровым, и тут вдруг давала себя знать непредвиденная, незамеченная инфекция.

Но только стоит переждать критический момент — и ребенок, не отягощенный дурной наследственностью, быстро обретает утраченное было равновесие, а в состоянии ребенка с плохой наследственностью наступает улучшение, и вновь спокойно продолжается развитие юной жизни.