Януш Корчак - Как любить ребенка (часть 1)

Что ему до того, что кто-то там богат или высокого происхождения, что кто-то там достиг высот славы и карьеры, что кто-то где-то что-то может подумать или сказать?

Кто учит молодежь, какие компромиссы являются житейской необходимостью, а какими можно пренебречь и во что это обойдется, какие могут принести неприятности, но не замарают такую репутацию, а какие деморализуют? Кто определит границы, в которых лицемерие не злодеяние, а оправдывается необходимостью типа не плевать на пол, не вытирать нос о скатерть?

Раньше мы говорили ребенку:

— Над тобой будут смеяться. Теперь следует добавить: и не подпустят к пирогу.

Вы скажете, идеализм молодости. Иллюзия, что все можно доказать и все исправить.

Ну и что же вы делаете с не стихийным благородством? Вы вытаптываете его в своих детях и сладострастно лепечете об юношеском романтизме, свободолюбии и жизнерадостности вообще, прежде вы так же разглагольствовали о невинности, очаровании и поэтичности своих детей. И начинает казаться, что идеал это детское заболевание, что-то вроде свинки или ветрянки, что переболеть им так же необходимо и естественно, как посетить картинную галерею во время свадебного путешествия.

И я был Фарисом, и я угощался Рубенсом.

Благородство не предрассветные сумерки, а пучок молний. Раз мы еще не доросли до такого понимания, давайте пока воспитывать просто честных людей.

Счастлив автор, который, завершая свой труд, сознает, что он выразил все как следует — и то, что узнал сам, и то, что почерпнул из книг, переосмыслил и по-новому оценил. Отдавая свой труд в печать, он чувствует спокойное удовлетворение, — его детище достаточно созрело, чтоб начать самостоятельную жизнь. Но бывает и так: автор не адресуется к читателю, которым ждет от него банального урока с готовыми рецептами и предписаниями.

И тогда творческий процесс превращается в упорное вслушивание в свои неясные, неоформившиеся, вдруг возникающие мысли, а окончание труда, холодное подведение итогов равносильно мучительному пробуждению от сна. Каждая глава глядит с укором: «Бросил, не завершив». Последняя мысль, не обобщая предыдущего, разочаровывает: «И это все? и ничего более?»

Так как же быть? Вернуться, дотягивать? Но это означало бы начать все сначала, переосмыслить и сталкиваться с новыми вопросами, о которых не подозреваешь сейчас, то есть написать новую книгу, такую же несовершенную.

Ребенок вносит в жизнь матери чудную песнь молчания. От долгих часов, проведенных возле него, когда он не требует, а просто живет, от дум, которыми мать прилежно окутывает его, зависит, какой она станет, ее жизненная программа, ее сила и творчество. В тишине созерцания с помощью ребенка она дорастает до озарений, которых требует труд воспитателя.

Черпает не из книг, а из самой себя. Ничего не может быть ценнее. И если моя книга убедила тебя в этом, значит, она выполнила свою задачу.

Будь же готова к долгим часам вдумчивого одинокого созерцания…