Елена Верейская - Фонарик (сборник рассказов)

Ушёл «студент». Тётя Поля развешивает платье. Молчит. Входит мать с добытым где-то платком… Говорит взволнованно:

— Народу на улице!.. Пропасть!.. А есть и такие, с твоей, видно, тётя Поля, фабрики… Уговаривают не ходить к царю! Зря, мол, идёте! Некоторых из них здорово оттузили — чего мутят?! Бабы и поколотили.

— Да и наш тут приходил, — отзывается тётя Поля, — тоже всякого наговорил… Повторять даже неохота! Обозлилась я на него, прогнала… «не ходите» да «не ходите»!..

— И правда… не ходите!.. Страшно мне, — тихо говорит Лиза.

Всё стремительней встают в памяти Сергея Алексеевича картины далёкого прошлого.

.. Вот Серёга с тётей Полей на улице. Вышли вдвоём, матери пришлось-таки остаться дома. Не понадобилось Лизе «сказаться» больной, ей и в самом деле от волнения стало плохо.

Досадно Серёге, — пока возились с Лизой, народ ушёл! Ушёл с хоругвями, с иконами!

— Скорей, тётя Поля, догнать надо!

И вдруг, откуда ни возьмись, — Витька! Бежит навстречу, глаза вытаращены:

— Я за вами!.. Стойте!.. Туда не ходите, застава там!

— Какая застава?

— А солдаты! Не пускают, стрелять готовятся!

Серёга видит: побледнела тётя Поля, а глаза потемнели:

— Чего ты врёшь! Не может этого быть!

— Ей-богу, тётя Поля! Я сам…

Не договорил Витька…

Тр-рах… тара-рах — отдалённый залп, крики… Прохожие на улице остановились и бросились кто куда…

— Слыхали?! — Витька хватает за руки тётю Полю и Серёгу. — Пошли со мной! Я проведу к самому дворцу! Переулками, проходными дворами… Нигде не остановят!

— Веди! Веди, Витька! — Тётю Полю не узнать, точно сразу похудела и ростом выше стала. — Злодеи окаянные! Как смеют народ к царю не пускать!.. В иконы стрелять, а?! Веди, Витька, добьёмся царя!

Как шли, плохо помнит Сергей Алексеевич. А вот дальше…

… Стоят они в толпе против дворца, прижатые к решётке сада. Витька и Серёга на решётку забрались, оттуда виднее. Огромная площадь. У самого дворца она пустая. Ближе — цепь солдат. В три ряда, с винтовками. Перед солдатами толпа народа. Между толпой и солдатами пустое пространство. Толпа неподвижная, притихшая…

— Что же это? — громко шепчет тётя Поля, прижатая толпой к ногам стоящих на решётке мальчиков. — Что же это?.. Неужто он в окошки-то не видит, что делается?.. Неужто приказать солдатам не может, чтоб пропустили?.. Ребята, у вас глаза молодые, глядите в окошки, не видать его там самого-то?

Вдруг рядом — злой смех:

— Ищи, ищи в окошках, бабушка! Его и след-то давно простыл!

И рядом другой голос:

— Сидит небось в Царском, а у самого поджилки трясутся…

— Не может быть! — громко кричит тётя Поля. — Не может быть!

— Шла бы ты домой на печку, бабушка! — Кто-то заботливо берёт тётю Полю под руку и тянет из толпы.

— Оставь! — вырвалась она. — Никуда не уйду! Дождусь! Не может…

Рожок… залп… Оглушённый Серёга ничего не понимает… Всё смешалось… люди бегут… падают… кричат… И громче всех кажется ему голос тёти Поли:

— Злодеи!.. Что делаете?!

Трудно держаться, Витька мешает…

— Витька! Ты чего…

Витька молчит. Он повис на решётке, зацепившись кушаком за острие прута.

— Да Витька же! — шепчет Серёга в ужасе. Молчит Витька…

— Тётя Поля! — не своим голосом кричит Серёга.

А тётя Поля сидит на земле, прислонившись к решётке, прямо под свесившимися Витькиными ногами. Серёга соскакивает на землю:

— Тётя Поля! Ты чего?!

Глаза тёти Поли блуждают по площади. На снегу чернеют пятна — это люди лежат. Взгляд тёти Поли упал на Серёгино лицо.

— Сергунька… — шепчет она, — студенту верь, Сане… У него правда… У Сани… ему верь…

Голова её поворачивается в сторону дворца… С трудом подняла тётя Поля кулак… Ей, должно быть, кажется, что она громко кричит, но еле слышен слабеющий шёпот:

— Ты… будь ты проклят!.. проклят!..

Как попал он домой в страшный день, Сергей Алексеевич не помнит… Помнит следующее утро…

… Он открывает глаза и видит, что лежит на койке тёти Поли. Первая мысль — рассказать дяде Сане!

— Дядя Саня! — зовёт Серёга.

Смотрит, занавесочка сорвана. Дядина Санина койка разворочена стоит. На полу солома из матраца, книги, рваная бумага.

— Проспал дядю Саню, — хмуро говорит мать, — ночью его полиция увела.

Сергей Алексеевич вздрагивает, открывает глаза. За замёрзшими окнами трамвая темно.

— Где мы едем? — спрашивает он соседа.

— К мосту подъезжаем. Остановку свою проспал, дедушка?