Самуил Полетаев - Лето в горах

Эта ее ошибка сразу возвращает разбойникам смелость. Они устремляются за ней, сдергивают панамку, прыгают перед ней и рычат, как дикие звери. Таня мечется туда-сюда, но мальчишки вырастают перед ней, загораживая дорогу, будто их не двое, а целая сотня. Куда бежать и как спастись от них, люди?

И тогда, задохнувшись от бессилия и страха, Таня бросается навстречу автобусу, свернувшему с моста. Она бежит, видя перед собой продолговатое синее тело с тупой, добродушной, глазастой мордой. Автобус стремительно надвигается на нее и только в последнее мгновение с яростным скрежетом задерживает свой бег. А девочка, раскинув руки, спотыкается и падает на мостовую, головой ударившись об асфальт…

К толпе, обступившей девочку, торопливо подбегает долговязый человек в соломенной шляпе. Он расталкивает всех, хрипло что-то кричит, опускается возле девочки на колени, а потом поднимается, держа ее на руках, и люди расступаются перед ним. Даже отсюда, из-за густого сада, куда спрятались мальчишки, видно, как вяло болтаются у девочки ноги, как темной струйкой стекает пот с виска у долговязого, как на худой его шее дергается выпуклый кадык — то ли он ругается, то ли сдерживает рыдания, отсюда не слыхать.

Толпа на площади рассеивается, автобус подкатывает к остановке, а мальчишки пробираются задами, наблюдая за мужчиной в соломенной шляпе и девочкой, пока те не скрываются в гостинице.

В тот же день Таню навещает доктор. Он прослушивает сердце, проверяет глаза, прописывает лекарство и говорит, что у девочки шок и ей нужен покой. Он сам ей делает перевязку — аккуратную такую, по самые брови, шапочку на голове, — хлопает ее по плечу и уезжает на машине-«неотложке».

— Слыхал, что сказал доктор? Покой! А какой ей тут покой с мужчинами? Приходят ночью, водку пьют, курят. Разве ей тут с вами покой будет? Ладно, я за ней сама посмотрю.

Это тетушка Айгерим, гостиничный администратор. Она ругает за что-то отца, кричит на него, а к вечеру забирает девочку к себе и помещает ее в своем флигельке, который находится в гостиничном дворе, за оградой, обсаженной густой акацией.

Таня всю ночь бредит, кричит, зовет отца. Айгерим вскакивает, меняет компрессы на груди, сидит рядом и гладит ее тонкую горячую руку и что-то бормочет, мешая русские слова с казахскими. Когда девочка успокаивается, Айгерим на цыпочках отходит, гасит свет и, вздыхая, укладывается на узком диване у окна. И всю ночь не спит отец. Он встает, выходит на крыльцо, курит, бродит по двору, оглядываясь на окошко во флигеле, а когда в нем зажигается свет, стоит не дыша за акацией, едва различая за ней мощный силуэт хозяйки. И отходит, когда гасится свет.

Наутро Таня чувствует себя легче, и Айгерим грузно бегает между гостиницей и флигельком, разживается у соседей посудой и возится на кухне: готовит разные вкусные вещи, потому что, слава богу, есть кого угощать — у девочки появляется аппетит. Илья сидит на диване, сложив руки на коленях, растерянно кивает дочке, лежащей на широкой хозяйкиной постели в стеклянном фонарике, отгороженном от гостиной старой выцветшей гардиной.

— Что, тебе делать нечего, — машет на него Айгерим, — ходи по своим делам, мы тут без помощников обойдемся.

Илья виновато улыбается — заботы на чужих людей свалил, — покряхтывает для порядка, приносит воды и уезжает в район, успокоенный.

Вот уже больше недели как он ездит по окрестным поселкам, ищет работу и дом для покупки. Он и механик, и слесарь, и шофер — в общем, мастер на все руки, да только не находит пока того, чего хочется: то работа есть, зато дом по цене не найдешь, то дом подходящий, а работы по специальности нет.

Приезжает он на следующий день к вечеру расстроенный, заходит во флигель.

Таня все еще лежит в постели, но не скучает: раскатывает на дощечке катышки из теста, помогая Айгерим готовить на завтра обед.

— Ну, как вы тут? — спрашивает он.

— За нас не волнуйся, мы всегда себе дело найдем.

Илья усмехается, курит, толкует о том о сем и идет спать. Айгерим не тяготится своей новой заботой, потому что с девочкой она отдыхает. Любит она влезать в жизнь временных постояльцев. Кому стирает, кого-то выручает хлебом-чаем, иных оделяет добрым советом, да вот беда: привяжется к человеку, а и нет его — уедет. Много их носит по стране, нигде не задерживается летучий народ, а тут ей бог послал прочных постояльцев, привязалась к девчонке.

В следующий раз возвращается Илья дня через три, заходит во флигелек и засиживается там допоздна. Танька уже почти выздоровела, дома ее нет.