Петер Брок - Тео Носик и Генерал

«Нытик несчастный, — подумал Генерал. — Необходимо срочно что-то предпринять. А то и Митшлих сбежит. А может, и Штреке? Ну и пусть! Мне-то что! Я остаюсь!»

— Из Кембема нам все равно пора убираться, — сказал Штрекенбах. — От этих тетиных чучел так несет… — И вдруг просиял. — У меня гениальная идея! Знаете что? Наловим мешок полевых мышей, отнесем в барак и выпустим!

Что ж, в их положении ничем пренебрегать не следует. Стоит только себе представить, что Носик, Точка и все остальные в ужасе покидают барак, как исчезает горечь недавнего поражения.

— А еще бы лучше — дымовую шашку, — сказал Генерал. — Смекайте! Пока-то мы наловим пятьсот мышей…

И опять лежали они на ковре, обдумывая планы мести. Может, взять сыру? Или…

Вдруг Генерал вскочил и бросился в аптеку. Не прошло и нескольких минут, как он вернулся. Достал из кармана невзрачный пузырек и поставил на ковер.

Что это значит?

— Oleum sinapis, — по буквам прочел Герберт надпись на этикетке. — Что это?

— Горчичное масло. Смекнули?

В пузырьке была желтоватая жидкость, от которой, пока она находилась в пузырьке, никаких неприятностей не предвиделось. Но, на беду, когда Герберт вытаскивал пробку, несколько капель попало на ковер.

Резкий, вызывающий слезы запах ударил всем в нос.

— Каар-р-раул! — завопил, хохоча, Штрекенбах. Слезы так и катились у него из глаз. — Я свалился в бочку с горчицей!

Генерал отодвинул пузырек и открыл окно. Все бросились вдыхать свежий воздух.

— А что, литр этого зелья купить можно? — спросил Герберт. Он все еще плакал.

— Мне — да, — гордо заявил Генерал. — В аптеке.

Это всех устроило. Они тут же сели за разработку плана мести. Надо будет разлить это самое масло по бараку как раз перед занятием кружка, которое проводил Носик.

— Мы нальем его под скамью, под шкаф, под стол, во все щели! — возбужденно кричал Штрекенбах. — А чтоб они не расчухали сразу, я еще и горчицы на две марки куплю.

Все четверо залились хохотом, утирая кулаками слезы.

Вдруг сзади кто-то пропищал:

— Эй, вы, здоро́во!

Это был Пингвин. Он стоял в дверях и улыбался, словно его пригласили на день рожденья. А ведь фактически он был дезертиром. Да, да, дезертиром.

Собственно говоря. Пингвин зашел в аптеку получить лекарство от ревматизма для тети Герты.

Услышав, что ребята хохочут, он осмелел и спросил фрау Хольман, где Альфред. Хочет-де уроки на завтра узнать.

— Говори, зачем явился? — потребовал Генерал. Он собрался учинить над Пингвином суд не менее суровый, чем они устраивали для военнопленных на командном пункте.

Пингвин вдруг замигал часто-часто, лицо ого задергалось, и он стал изо всех сил тереть глаза. Но слезы уже ручьем катились по его щекам.

— Вы думаете, я реву? — спросил он.

При этом физиономия его была такой кислой, что Митшлих и Штрекенбах, не выдержав, прыснули. Пингвин ведь не подозревал, что стоит как раз возле того места, где на ковре осталось пятно от горчичного масла.

Но разыграть строгий суд Генералу уже не удалось. Да и вообще при такой нехватке персонала это было довольно затруднительно.

Тут Пингвин увидел, что сам военачальник утирает слезы. Ему стало до того смешно, что он перестал стыдиться своих слез. Да какие это слезы — всего-навсего горчичные! Но об этом Пингвин узнал не сразу, а только получив задание кое-что выведать. Пусть-ка он разузнает, когда Носик со своим кружком будут заседать в бараке.

— А зачем? — полюбопытствовал Пингвин.

Раз они делают его шпионом, так должны посвятить в свои замыслы. Это же они должны признать! И на этом он настоял: в конце концов они согласились.

Генерал раскрыл ему диверсионный план. Достал еще раз заветный пузырек и сунул его в нос Пингвину. Тот расплакался, как малое дитя.

— Умора, — поклялся он. — Но вот беда — ничего не выйдет.

— Это еще почему? — разочарованно спросил Герберт.

— Да у них там автоматическая сигнализация приспособлена. Мне Бублик рассказывал. Правда, как она действует, он не сказал. Но так, что сразу видно, если кто побывал в бараке. Честное слово!

— Ох, давно так не смеялся, — пренебрежительно возразил Генерал. — Му-ра зеленая у них там приспособлена! А ты попался на удочку!

— Но что-то у них есть, — подтвердил Митшлих. — Может, солдаты им наладили? Точка говорила, сигнализация слышна в казарме. А может, у них вся установка как раз в комнате кружка?

Герберт и Штрекенбах тоже засомневались — это было написано на их лицах. «Этого Носика с его техникой побаиваются даже мои лучшие друзья», — вынужден был признать про себя Генерал.