Юрий Яковлев - Мишуткина командировка

Папа сказал Мишутке:

— Мама поступает работать. Пока тебя не устроим в детский сад, поедешь к бабушке. В командировку. Понял?

Мишутка кивнул головой.

Он понял всё, кроме слова „командировка“. Но непонятные слова нравились ему, и он тут же объявил своим приятелям:

— Я еду в командировку!

Мишуткин товарищ Петушок решил, что „командировка“ — это такая станция, раз в нее уезжают. Он спросил у Мишутки:

— Это далеко?

— Далеко! — на всякий случай ответил Мишутка.

Маленькая Оля по-своему растолковала загадочное слово. Она подумала, что „командировка“ — это такое представление. Поэтому она спросила:

— А когда начало?

— Скоро! — ответил Мишутка, тоже на всякий случай.

Мишутка жил в городе Ярославле, а бабушка жила в небольшом подмосковном городке.

Городок назывался Бабушкин. Мишутку не удивляло это название. Ведь всё, что относилось к бабушке, называлось „бабушкиным“.

Вечером папа сказал:

— Собирайся в дорогу.

И Мишутка стал собирать свои игрушки. Из-под кровати, из-за шкафа, из всех углов тащил он игрушки: тачку, лопатку, медведя, слона, пожарную машину, ружьё, зайца…

— Стой, стой! — сказал папа. — Ты что, все игрушки решил забрать?

— Да, — признался Мишутка.

— Зачем? — спросил папа. — Ведь ты не насовсем едешь, а в командировку.

Тогда Мишутка понял, что „в командировку“ — значит, ненасовсем. Он обрадовался. Слово „командировка“ понравилось ему ещё больше. Он ходил по квартире и повторял:

— Командировка… Командировка…

Он так долго играл этим словом, что оно сломалось: из одного большого слова получилось два маленьких — „командир“ и „Вовка“. Это было очень интересно! Мишутка стал приговаривать:

— Командировка — командир Вовка. Командировка — командир Вовка.

На другой день приехала бабушка и увезла Мишутку в город Бабушкин, в командировку.

Нет, недаром Мишутка капризничал, когда мама после обеда укладывала его спать. Он чувствовал, что это ни к чему хорошему не приведёт. Так оно и вышло.

Едва Мишутка сел в поезд, как ему тут же захотелось спать. Он начал зевать и тереть глаза кулаком. Спать нельзя ни в коем случае. Ведь не каждый день ездишь в бабушкин город. Надо всю дорогу смотреть в окно.

Мишутка ёрзал на месте, тряс головой. Он боролся со сном до последней минуты. Но сон оказался сильнее. Он закрыл Мишутке глаза и привалил его к стенке. Мягкую меховую шапку он превратил в подушку. Из шубки сделал тёплое одеяло. А колёсам вагона приказал петь колыбельную песенку. И они запели:

Попробуй тут не уснуть!

Поезд несётся вперёд, а Мишутка спит. Светлая ровная чёлка сбилась набок. Губы слегка вытянулись вперёд, будто собираются отхлебнуть из блюдечка. Нос посапывает.

А за окном друг за дружкой бегут телеграфные столбы. Как большие грибы, вырастают кирпичные водокачки. Летит вертолёт, похожий на стрекозу.

Мишутка ничего этого не видит. Он спит. Вот досада!

Напротив Мишутки сидит бабушка. Мишутка маленький, тоненький, а бабушка большая, грузная. И руки у нее тяжёлые. А на голове серый платок. Бабушка не спит. Она может сколько угодно рассматривать телеграфные столбы, водокачки, вертолёт. Но она смотрит на Мишутку. Смотрит на него долго, будто видит в первый раз. И чего ей так интересно смотреть на Мишутку?

Мишутка проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл один глаз. Второй не открывался: не пускают реснички. Пришлось до тех пор тереть его кулачком, пока он не открылся. Мишутка заморгал и стал смотреть по сторонам. Он никак не мог сообразить, где находится.

А бабушка трясла его за плечо и говорила:

— Вставай, командировочный, приехали.

— Как приехали? — встрепенулся Мишутка. — Мы же только отъехали.