Юрий Яковлев - Мишуткина командировка

— Проспал всё на свете, — сказала бабушка.

Мишутка обиженно посмотрел на неё, как будто бабушка была виновата, что он проспал всё на свете. Потом он зевнул так широко, словно хотел проглотить бабушку.

— Что же ты меня не разбудила? — спросил он.

— Смотри, уже Москва, — сказала бабушка и стала собирать вещи.

Электропоезд „Ярославль — Москва“ замедлил ход. Мишутка вскочил с места. Он прижался носом к холодному стеклу и стал смотреть. В окне перед сплющенным Мишуткиным носом медленно проплывали дома, большие, как в Ярославле. Мчались навстречу зелёные вагоны электрички. Мигали разноцветные огоньки светофоров.

Пассажиры стали подниматься с мест.

Поезд остановился.

— Приехали. Пойдём, — сказала бабушка.

— Пойдем, — отозвался Мишутка.

Он покрутил головой, чтобы шарф не так кололся, и пошёл за бабушкой.

Бабушка с внуком вышли из одного поезда и тут же сели в другой.

— Обратно поедем? — поинтересовался Мишутка.

— Нет, ко мне домой, — ответила бабушка и пояснила: — Дальние поезда у нас не останавливаются.

— А это ближний?

— Это электричка.

Мишутка понимающе кивнул головой. Поезд тронулся. Он ехал до тех пор, пока чей-то строгий голос не объявил по радио:

— Следующая — город Бабушкин!

Мишутка посмотрел на бабушку. Он думал, что только до́ма так называют её город. Оказывается, незнакомый проводник тоже знает, где живёт бабушка. Иначе бы он не говорил — „город бабушкин“.

А бабушка даже не обратила на это внимания.

Когда Мишутка и бабушка сошли с электрички, день клонился к вечеру. И кое-где в окнах уже зажгли свет. А фонари ещё не горели: они ждали, когда совсем стемнеет.

Мишутка с бабушкой шли по тротуару. В это время впереди послышался медный голос трубы и барабанная дробь. Казалось, труба о чём-то спрашивала барабан, а он скороговоркой отвечал ей. По мостовой шли пионеры.

Мишутка остановился. Он даже приоткрыл рот, как будто с открытым ртом лучше видно. Бабушка тянула его за руку, а он упирался:

— Хочу посмотреть пионеров.

Пришлось бабушке остановиться и поставить чемодан на землю. Он был тяжёлый.

Пионеры несли большой плакат. На красном кумаче были видны белые, как из снега, буквы.

— Бабушка, что у них написано? — спросил Мишутка.

Бабушка прочитала:

— „Пионеры Бабушкина, собирайте лом для газопровода „Дружба“!“

— Пионеры бабушкина? — переспросил Мишутка.

Оказывается, и пионеры называют свой город „бабушкиным“.

— Бабушка, — спросил Мишутка, — это из-за тебя весь город так назвали?

А про себя он подумал: „Какая у меня бабушка знаменитая!“

Но бабушка улыбнулась и покачала головой:

— Город назван в честь смелого лётчика. Фамилия его Бабушкин. А я здесь ни при чём.

Пионеры города Бабушкина свернули в соседнюю улицу. И только слышно было, как труба с барабаном говорят на своём весёлом языке.

— Пойдём, а то поздно, — сказала бабушка и потянула внука за руку.

К вечеру похолодало. А Мишутке всё равно было жарко. Вечно его кутают. На дворе весна, а он в шубе. Но Мишутка человек хитренький. Он шагает рядом с бабушкой, а сам незаметно расстёгивает пуговицы. Расстегнул одну, потом другую, потом третью. Шубка распахнулась. Озябший ветерок забрался под меховую полу, решил погреться. Ветер грелся, а Мишутке стало прохладно.

Бабушка увидела, что Мишутка расстегнулся, рассердилась и шлёпнула внука. Но, во-первых, шлёпнула она легонько, а во-вторых, шлепок достался не Мишутке, а шубе, будто она сама расстегнулась, а Мишутка тут ни при чём.

Бабушка стала застёгивать шубку, а Мишутка ёрзал, вертелся. Он был недоволен.

— Простынешь, что тогда будет? — выговаривала бабушка внуку.

— Заболею, — сказал Мишутка.

— А кто с тобой возиться будет?

— Ты.

— Я? — переспросила бабушка. — И не подумаю. Отправлю тебя в больницу. Что ты на это скажешь?

Но Мишутка ничего на это не сказал. Он думал уже о другом.

Когда они подошли к большому каменному дому, бабушка остановилась, перевела дух и сказала: