Андрей Шманкевич - Боцман знает всё

На другой день боцман определил Василя к месту: он отдал его под начало старшего матроса Булавинова, человека спокойного, рассудительного, цепкого до всякого дела. Им обоим была поручена покраска корпуса ниже якорного клюза.

— Учитесь, товарищ матрос. В хозяйстве такое ремесло всегда пригодится, — сказал боцман. — Булавинов у нас отличный маляр, перенимайте опыт.

— Есть перенимать опыт! — отчеканил Василь.

Но Булавинов не сразу допустил Василя к настоящей работе. Сначала Василю пришлось только размешивать краску да передвигать самого Булавинова на беседке. Это немного обидело молодого матроса, но он и виду не показал. Ему хотелось разузнать у Булавинова про боцмана, и он сказал:

— Интересный у нас боцман…

— Чем это интересный? — как-то насторожился Булавинов.

— Лёгкий он какой-то… — неопределённо ответил Василь.

— Да? Лёгкий, говорите? — переспросил Булавинов и помолчал, видимо подбирая слова. Потом добавил: — Имейте в виду, такого боцмана, как наш, на всём флоте нет. Он всё знает. Понятно я говорю?

Старший матрос сказал это таким тоном, точно Василь обидел его самого.

— Да ничего особенного я и не сказал, — начал оправдываться Василь. — Показался он мне таким с первого взгляда.

— А вы по внешности не судите о человеке.

Булавинов спустился на беседку и стал закрашивать шаровой краской бурые пятна под якорным клюзом. По мере надобности Василь приподнимал беседку или передвигал её с одного места на другое.

«Ишь ты, — думал он, — как они тут за боцмана горой стоят. «Лучшего на флоте нет»! Перехватили, наверное, через край… Есть ведь и такие, которые всю жизнь на море. Опыта у них побольше будет. А пример с него берут. Ну, поживём — увидим!»

Просто удивительно, почему Василю, степному пареньку, жившему у такой малой речушки, на которой никакой лодке не развернуться, полюбилось море. На призывной комиссии он решительно заявил, что хочет пойти на флот, и его просьбу удовлетворили. Теперь Василь ставил перед собой одну цель: стать в своё время боцманом, а там видно будет…

«Учиться никогда не поздно, — рассудил он мудро. — Раз надо начинать с того, чтобы краску размешивать, значит, размешивай хорошо…»

Через неделю Василь так «оморячился», что уже не путал названий частей корабля, знал назубок все расписания боевых тревог и своё место по любой из них. Делал всё так старательно, что боцман в присутствии других матросов похвалил его. Для полной удовлетворённости не хватало Василю только одного — морского простора. Дни и ночи стоял корабль среди бухты на якоре, и всё «плавание» только в том и заключалось, что корабль разворачивало ветром с одного направления на другое.

— В море бы скорей, — сказал он как-то Булавинову. — А то как на берегу… Меня хотели на батарею послать, так я и руками и ногами отбивался. Отбился, а всё равно вроде телка на верёвочке…

— Да, непорядок. Надо будет командиру сказать, — усмехнулся Булавинов.

— Ну вот, опять смеётесь. Вроде я не понимаю, что это делается тогда, когда приказ будет. Я про то говорю, что моря по-настоящему ещё не видел.

— Посмо́трите ещё! — успокоил Булавинов. — Я сам море люблю.

— А боцман про поход ничего не говорил? — хитровато спросил Василь. — Он же всё знает.

— Говорил. Говорил, что поход будет своевременно или чуть попозже. Но вы не бойтесь, про вас не забудут.

Когда пришла пора выполнить приказ: «Все наверх! По местам стоять! С якоря сниматься!» — Василя как ветром сдуло с койки. Он сразу же стал торопливо одеваться. Но, как назло, руки не попадали в рукава, ноги — в штанины. Впопыхах он обул ботинки без носков, а носки зачем-то сунул в карман.

Боцман уже был на своём месте и с обычной улыбкой посмотрел на Василя, когда тот принялся разматывать шланг: на обязанности Василя лежало обмывать цепь во время подъёма якоря.

— Хорошо действуете, товарищ матрос, — похвалил боцман, но тут же, не меняя тона, добавил: — А если бы ещё носки были у вас на положенном месте, а не в кармане, то всё было бы отлично.

Василь почувствовал, что покраснел. Добро, что было ещё темно, а то Булавинов непременно бы сказал: «Подходи прикуривай…» — и показал бы на Василёвы уши.

«Откуда он про носки дознался?» — недоумевал Василь, но, когда украдкой провёл рукой по карману, сразу всё понял: носки предательски выбились наружу. Торопливо засунул он их поглубже, но боцмана это не устроило, и он приказал Василю тут же, при всех, переобуться.