Андрей Шманкевич - Хорошее море

Азовское море — мелкое море.

Ну что это за море, если целый километр надо идти, чтобы окунуться? Чуть не у самого горизонта стоит в море подорванная немцами землечерпалка; кто не знает, подумает, что она наплаву, а на самом деле она крепко сидит на илистом грунте, дожидаясь, когда у эпроновцев дойдёт до неё очередь. Правда, около землечерпалки человеку с таким ростом, как у Ванька Четверикова, будет с ручками, и даже Сергею Комаревцеву там с головкой, но всё равно, что это за море — пять километров от берега, а глубины сажень!

Конечно, есть в порту приличные глубины. До войны та самая землечерпалка каждый год выбирала грунт у полукилометрового причала и на подходах к нему, чтобы рыбацкие суда могли свободно швартоваться и выгружать улов. Но немцы сожгли настил, и теперь попасть в дальний конец причала, чтобы выкупаться и половить рыбу, можно было только по обгоревшим сваям да по острым, скользким камням, залитым на полметра водой.

Азовское море — рыбацкое море.

Хотя моряки дальнего плавания и подтрунивают порой над азовцами, сочиняя побасенки, вроде такой: «А мы тэж, бывает, по недилям плаваем и берега не бачим, бо… камыши кругом. И мы тилько и слышимо, як по хуторам собаки гавкают…», — сами азовцы относятся к своему мелкому рыбацкому морю с большим почётом и уважением.

А ребята — юнги из Приморской школы юнг — просто влюблены в своё море. Доказательством такой любви может служить и то, что Ванёк Четвериков вернулся из отпуска на десять дней раньше срока. Он так и заявил встретившему его завхозу Степану Петровичу:

— По морю соскучился…

На это завхоз сказал:

— Очень приятно… А где ты думаешь довольствоваться эти десять дней? Сам знаешь: камбуз на «Волге», а «Волга» в плавании.

Ванёк только вздохнул в ответ. И не потому, что боялся остаться десять дней без довольствия; на это он ответил коротко: «Рыбу буду ловить»; вздохнул он при напоминании о «Волге», красавице мотошхуне, белой, как пена прибоя, лёгкой, как чайка, проворной, как дельфин… Плавает она сейчас по Чёрному и Азовскому морям без него, без Ванька Четверикова. Что ж поделаешь, он ещё только первокурсник, только перешёл на второй.

А по морю действительно Ванёк соскучился. Он и не предполагал, что за год так полюбит его. Правда, была тут ещё причина, почему он рано приехал из отпуска: хотелось ему хоть несколько дней посидеть с удочкой. Во время занятий и некогда было и боялся Ванёк, что ребята поднимут насмех. Было у них такое суждение, что человеку, решившему стать капитаном или механиком рыбацкого судна, просто неприлично сидеть с удочками и ловить бычков. А вот во время отпуска, да ещё в пору, когда запрещён промысловый лов, тогда даже взрослому рыбаку не зазорно посидеть с удочкой — никто ничего не скажет…

В следующие два дня выяснилось, что не один Ванёк заскучал по солёной воде — из отпуска прибыли ещё двое: Вася и Костик. Первый, как и Ванёк, — будущий капитан, второй — механик. А на третий день прикатил Сергей Комаревцев. Его приезду Ванёк не очень обрадовался: не ладили они с Сергеем. Уж больно Сергей кичился и тем, что вырос на берегу моря (он был из Туапсе), и тем, что плавал кролем, и даже тем, что был правофланговым. А Ванёк замыкал строй на левом фланге, и Сергей всегда подтрунивал над ним.

Вначале все ребята тоже посмеивались над своим левофланговым, но скоро перестали, да и сам Сергей немного прикусил язык после того, как начальник школы сказал однажды:

— Напрасно вы, Комаревцев, задеваете товарища. Это только в строю вы на правом фланге, а в учёбе совсем наоборот: правофланговый — Четвериков.

Костик и Вася немедленно присоединились к Ваньку. Они смастерили себе удочки, накопали червей. Ванька, не сговариваясь, признали за старшего. Он выбирал место для ловли, у него хранились запасные крючки и лески.

Сергей заявил, что рыбу ловить он не пойдёт, что это ему не положено по штату, как будущему капитану. С утра он ушёл в станицу, а рыбаки отправились в порт.

Завхоз хотя и сказал ребятам, что не сможет взять их на довольствие, всё же приказал прислать кого-либо в школу к обеду. Он молча вручил Васе корзину. В корзине стоял кувшин ряженки, лежали лепёшки, пирожки с яблоками, четыре конфеты «коровка» и десятка два яблок и груш.

— Это тоже возьмёшь, — сказал Степан Петрович, указывая на большущий арбуз и две дыни, лежащие на подоконнике. — Бери, бери. Это с нашего подсобного хозяйства. Вы сами их сажали и пололи.