Барбру Линдгрен - Маттиас и его друзья

Но Пелле так зашелся в плаче, что просто не мог остановиться. На его рев откуда-то из-за дома опрометью выбежал садовник.

— Что случилось? — вскричал он. — Что за шум?

— Здесь полным-полно львов, которые хотят нас съесть! — надрывался Пелле. — А один вымыл мне голову, и теперь она у меня насквозь мокрая.

— Какие еще львы, с вашего позволения? — изумился садовник, оглядываясь вокруг.

— А вот они! — показал Пелле на коров. — Это только сверху у них коровьи шкуры, а под шкурами спрятались львы!

Садовник так и покатился со смеху.

— Ой! Ой! Не могу! — стонал он. — Никогда еще не видывал таких львов! С рогами и копытами! Ха-ха-ха!

Нахохотавшись вволю, садовник обратился к Маттиасу и Пелле Маленькому с целой речью:

— Не сомневайтесь, мальчики, это коровы. Уверяю вас, это самые настоящие коровы! Я точно знаю, ведь я — их хозяин!

При этом он щекотал коров за ушами, а буренку, которая лизала Пелле, похлопал по толстому животу.

— Пойдемте-ка лучше к Альме, она угостит нас соком! — пригласил садовник.

Альма, его жена, варила на кухне варенье.

— Как хорошо, что вы зашли! — обрадовалась она и тут же стала наливать им малиновый сок из большой синей кружки. Альма была такая толстая, добрая и всегда радовалась, когда к ним в гости приходили дети, потому что своих детей у нее не было.

— Мальчики хотят пить. На них охотились львы! — сказал садовник Альме.

Она, понятно, страшно удивилась.

— Но какие здесь могут быть львы?!

— Выгляни в окошко и ты увидишь целую стаю львов, переодетых коровами, — посоветовал садовник.

Альма прямо вся затряслась от смеха и пролила сок на пол.

— Вот уж никогда бы не подумала, что на свете водятся переодетые львы! — смеялась она. — А теперь гляжу — есть такие!

Вдруг она нахмурила лоб и задумалась.

— Да, и в ком теперь можно быть уверенным? — вздохнула она. — Может, поросенок тоже переодетый?

— Да, может, это кот, который переоделся! — подхватил Пелле.

Кот с поросячьим пятачком и хвостиком-завитушкой — это было ужасно смешно! Пелле и Маттиас чуть не падали со смеху!

А у садовника и Альмы по щекам покатились слезы.

— Значит и петух — вовсе не настоящий петух?! — сквозь смех спросил садовник.

— Нет, это… муравей, который нацепил петушиные перья! — выпалил Маттиас.

Альма и садовник просто задыхались от хохота, лица их побагровели, и Альма опять пролила сок на пол.

— Раз так… может и Альма… вовсе уже не Альма! — прорыдал садовник. Лицо у него стало совсем лиловым. — Может, и она — переодетая львица. Ха-ха-ха! А я — журавль в платье садовника. Курлы-курлы-курлы! — И он встал на одну ногу посреди кухни, раскинув руки.

Тут уж и Маттиас с Пелле так расхохотались, что в самом деле свалились на пол. При этом Маттиас, который собрался было выпить сок, тоже пролил его.

— Ничего, ничего! — замахала руками Альма. — Я и сама весь сок вылила на пол!

Они еще долго не могли успокоиться.

— Ну, а теперь давайте печь сдобное печенье, — предложила совершенно обессилевшая от смеха Альма. — Я как раз собиралась печь, когда вы явились. Хотите мне помочь? Вот вам передники! Только сперва вымойте руки!

Конечно, им хотелось печь печенье! Когда печешь, всегда можно пожевать кусочек теста!

Маттиас и Пелле послушно вымыли руки, потом надели длиннющие передники, которые свисали до самого пола.

— Ты будешь печь белый хлеб, — сказала Альма Пелле Маленькому. — А ты, Маттиас, — печенье. Но смотрите, не запутайтесь в передниках!

— А я пойду полоть сорняки! — решил садовник. — Пока! Курлы-курлы-курлы!

На плите стояли две большие миски, и каждая была накрыта чистым полотенцем. Альма сняла полотенца — тесто под ними уже пышно поднялось.

— Моя мама тоже покрывает тесто полотенцем, — сообщил Маттиас.

— Да, тогда оно лучше поднимается, — объяснила Альма, ставя одну из мисок с тестом на кухонный стол.

— Ты иди сюда, Маттиас!

Другую миску она поставила на столик для мытья посуды.

— А здесь будем работать мы с тобой, — обратилась она к Пелле Маленькому.

Маттиас и Пелле получили скалки — раскатывать тесто и ножи — чтобы его разделывать.

— Пальцы становятся ужасно липкими от теста, — сказал Пелле и стал облизывать свои пальцы.