Барбру Линдгрен - Маттиас и его друзья

Маттиас старался изо всех сил.

— Все тесто прилипло к скалке! — крикнул он Альме. — Помогите мне!

И Альма бегала взад-вперед, помогая то одному, то другому. У Маттиаса тесто делалось все тоньше и шире. Скоро оно стало не толще лезвия ножа и заняло весь кухонный стол.

— Теперь можно разрезать его на печенье, — разрешила Альма. — А не то оно скоро съедет на пол.

А у Пелле Маленького глаза чуточку покраснели, казалось — он вот-вот заплачет. Он не мог понять, почему его тесто не становится тонким как лезвие ножа, хотя он так старательно катал и колотил его скалкой.

— Мое тесто какое-то не такое! Оно не катается! — пожаловался он.

Альма взяла скалку и в мгновение ока раскатала тесто Пелле Маленького.

— Тесто твое такое как надо, только, по-моему, ты его немножко запачкал, — покачала головой Альма. — Ну, ничего, ничего.

Маттиас нарезал свое тесто ножом, и Альма дала ему смазанный маслом противень, на который нужно было класть печенье. Он вылепил множество затейливых печеньиц. Одни напоминали округлые речные камушки, другие маленьких рыбок.

У одного печеньица были две кривые ножки и две ручки.

— Это еще что такое? — спросил Пелле.

— Не видишь разве? Это — Филиппа.

Тогда Пелле вылепил из своего теста большую треугольную булку.

— А это что такое? Знаешь? — спросил он Маттиаса.

— Нет.

— Это — моя канарейка! — гордо ответил Пелле.

Противень Маттиаса быстро заполнился самыми разными печеньями. И двух одинаковых там бы не нашлось!

На противне Пелле Маленького посередине лежал большой крендель, а на самом краю противня приютилась канарейка. И то и другое медленно ползло вверх — тесто все еще продолжало подниматься.

Альма открыла духовку и вставила туда оба противня. Духовка была очень жаркая.

— Через пять минут все будет готово! — пообещала Альма. Маттиасу казалось, что времени прошло уже очень много; когда приходится ждать, даже пять минут кажутся очень долгими.

Но Альма следила за временем по часам.

— Ну вот! Пять минут прошло! — наконец объявила она.

Открыв духовку, она вытащила горячие противни. Но что это? Ой-ой-ой! Крендель Пелле Маленького стал просто огромным! Почти как автомобильная покрышка! И канарейка стала вдвое больше!

— Посмотрите на мои печенинки! — воскликнул Маттиас. — Они срослись!

Печенье его и в самом деле все срослось и превратилось в один большой пряник! Но это ничего, потому что пряник Маттиаса выглядел совершенно необыкновенно.

Тем временем Альма достала из шкафа два целлофановых мешочка.

— Мы положим ваш пряник и крендель в мешочки, и вы возьмете их с собой!

— Возьмем! — хором согласились Маттиас и Пелле Маленький.

— А теперь вам лучше пойти домой! — посоветовала Альма. — Уже поздно. Добро пожаловать в другой раз, будем опять что-нибудь печь.

Маттиас и Пелле собрали свое имущество — мешочки с выпечкой и пустую бутылку из-под сока положили в корзинку, надели ружья, не забыли и одеяло. Альма и садовник проводили их до калитки. Мальчики уже поднимались вверх по улице Нортульсгатан, а садовник все еще кричал им вслед:

— Львы передают привет и машут хвостами! До свиданья!

— До свиданья! — кричали в ответ Пелле и Маттиас. И еще долго, шагая по Нортульсгатан, они слышали смех Альмы.

— Нам надо торопиться! — спохватился вдруг Маттиас. — Ведь солнце уже давно зашло за трубу пивоваренного завода.

И они бросились бежать.

Когда Маттиас ворвался в квартиру, обед стоял на столе.

Папа встретил его суровым взглядом.

— Ты опоздал на обед! — строго сказал он.

— Зато я испек вам пряник! — заявил в свое оправдание Маттиас.

Тут всю суровость с папы как рукой сняло, потому что он страсть как любил пряники.

— Ну, садись обедать, а пряник съедим потом, — смягчился он.

Мама Маттиаса так разрезала его большой пряник, что снова получилось много-много мелких печеньиц, а потом поставила на плитку кофейник.

— Будем пить кофе со сливками, раз ты угощаешь печеньем! — весело объявила она.

Печенье было вкусным-превкусным. Маттиас с мамой и папой ели, ели, пока чуть не лопнули.

— Жалко, что Филиппа его даже не попробовала, — вздохнул Маттиас. — Но все равно ничего бы не вышло, ведь она — беззубая!

— Да, Филиппа еще мала есть печенье! — подтвердил папа. — А вот Пончик бы ему очень обрадовался.

— Я угощу его завтра! — пообещал Маттиас.