Барбру Линдгрен - Маттиас и его друзья

Но как Пелле ни старался, муравей непременно откуда-нибудь да выскальзывал. Наконец Пелле не выдержал и швырнул муравья вместе с листиком на землю.

— Это просто ужас! Сколько можно петь песен! — заворчал он. — Если Пончик сейчас же не появится, я уйду!

— Подождем еще десять минут! — попросил Маттиас.

Они немного посидели, повздыхали, и Пелле, нетерпеливо глядя на Маттиаса, заявил:

— Десять минут прошло!

— Нет, только семь! — возразил Маттиас.

— Что ты болтаешь! Ты ведь не знаешь часов! — заспорил Пелле, бросив взгляд на школьные часы.

— Будто ты их знаешь! — не сдавался Маттиас.

Пелле притворился, что не слышит, и мечтательно устремил свой взор вдаль.

— Сделай так, господи, чтобы мне упало с неба мороженое, большущее-пребольшущее, — неожиданно произнес он громким голосом.

Маттиас так и уставился на него. Кто его знает, с этим Пелле Маленьким всякое может случиться!

Но на этот раз ничего не случилось. С неба не упало даже самое маленькое-премаленькое мороженое.

— Так я и знал! — вздохнул Пелле и сердито посмотрел вверх, на голубевшее сквозь просветы в листве небо.

Тут раздался пронзительно-громкий звон колокола, двери распахнулись, и толпа детей хлынула на школьный двор.

— Наконец-то! — обрадовался Пелле. — Но где же Пончик? Ты его не видишь?

— Нет! — Маттиас никак не мог обнаружить Пончика, потому что двор был битком набит детьми разных возрастов.

— Но ведь Пончик такой толстый, что его трудно не заметить! — заорал Пелле и стал пробираться, словно лис, вдоль ограды.

Прошло довольно много времени, прежде чем Пончик наконец вышел из дверей школы.

Маттиас и Пелле изо всех сил замахали ему руками, но Пончик, будто не видя этого, шел им навстречу важно и не спеша.

— Скучно было? — спросил Пелле, подскочив так близко к Пончику, что тот даже отступил на шаг.

— Наоборот, весело! — ответил он и, краснея, добавил: — Я прочитал стихотворение.

— Хм! Хм! — недовольно хмыкнул Пелле.

Но Маттиасу очень хотелось послушать Пончика, потому что он и сам иногда сочинял стихи.

Стихотворение Пончика оказалось длинным-предлинным. Оно занимало в книжке для чтения несколько страниц и называлось «Большой палец рукавицы». А начиналось стихотворение с того, что какой-то старичок пошел к портному со своей материей, из которой надо было сшить костюм. Материи был целый рулон, но когда через несколько дней старичок пришел примерить костюм, портной сказал, что материи хватает только на пиджак. Старичок очень удивился, но согласился на пиджак. А когда он в следующий раз явился на примерку, портной заявил, что и пиджак не получится. Получится всего-навсего один рукав. Когда же старичок пришел за рукавом, портной сознался, что и рукав не получился. Получилась лишь рукавица. Ну, а под конец, когда старичок явился за рукавицей, портной сказал, что, к сожалению, даже рукавица не получилась.

— «Рукавица не получилась! Получился лишь большой палец от рукавицы!» — неестественно громким раскатистым голосом продекламировал Пончик.

Маттиасу было ужасно жалко старичка, которому вместо костюма достался лишь большой палец рукавицы, но Пелле думал иначе.

— Сам виноват! — безжалостно отрезал он. — Раз такой глупый, что без конца ходит к портному, который ворует материю.

Маттиасу хотелось заняться чем-нибудь интересным.

— Придумаем что-нибудь? — спросил он.

— Я-то пойду домой! — сразу отказался Пончик.

— Давай, Маттиас, пойдем в парк Ванадислюнден, — предложил Пелле.

Так они и сделали.

В парке было очень красиво и тихо; шум с улицы Нортульсгатан едва сюда доносился — если только прислушаться.

— Давай искать клады, — предложил Маттиас.

Но Пелле Маленькому смертельно надоели все эти клады! Только у него одного было не меньше ста кладов в парке Ванадислюнден. Так на что ему еще?!

Нет, Пелле задумал кое-что поинтересней!

Они построят загон для улиток!

Потому что у дяди Пелле Маленького — у того, который жил в Сундбюберге, — был загон для улиток. И там паслись целых двадцать пять улиток!

— А сколько лет этому твоему дяде? осторожно полюбопытствовал Маттиас.

— Семь, скоро восемь! — пропел, прыгая на одной ножке, Пелле. — Он младший брат моей мамы. Но, ясное дело, я зову его не дядей, а просто Рулле — это у него такое имя.

Не теряя времени, Маттиас и Пелле тут же приступили к делу.