Тимо Парвела: Элла и Пат

Меня зовут Элла. Я уже перешла во второй класс, как и все мои одноклассники. Учитель тоже перешел, и даже Пат.

— Когда же, наконец, будет университет? — спросил Пат в первый день учебы. — Что ж мы, целый год зря учились?

Учитель ничего не ответил, задумчиво перебирая в руках нитку с разноцветными бусинами. Он теперь все время крутил ее в руках. Это ему школьный врач прописал от нервов.

— Может, в этом году хоть зарплату начнут платить? — не сдавался Пат.

Учитель молчал.

Мы все ужасно радовались, что начался новый учебный год, и теперь мы снова вместе.

За лето все отдохнули и очень соскучились друг по другу.

Учитель тоже отдохнул и соскучился. Точнее, мы все так думали до тех пор, пока его нитка с бусинами не порвалась во время завтрака.

Тукка отрастил за лето усы. Точнее, мы все так думали до тех пор, пока усы не отклеились и не упали в кашу.

Сампа купил летом новый портфель. Точнее, мы все так думали до тех пор, пока не пришла директор школы и не стала искать, где же она оставила свой портфель.

Ханна нашла летом настоящий бриллиант. Точнее, мы все так думали, пока он не упал на пол и не разбился.

Тина за лето стала совсем глухой. Точнее, мы все так думали, пока повариха в столовой не спросила, кто хочет дополнительную порцию мороженого.

Я за лето научилась делать вещи невидимыми. Точнее, все так думали, пока мороженое не стало таять у меня в кармане.

Пат стал за лето профессором и вырос на целый метр. Точнее, он так думал, пока мы не объяснили ему, что после школы плавания профессором не становятся, а метр и сантиметр — это разные вещи.

На последнем уроке у нас начался новый предмет. На самом деле никто не понял, что это такое, но всем было ужасно интересно.

— Сядьте поудобнее и закройте глаза, — сказал учитель в начале урока.

Все закрыли глаза, кроме учителя, который нанизывал на иголку упавшие во время завтрака бусины. Они лежали в коробочке, и учитель доставал их оттуда по одной. Мы видели, потому что подглядывали.

— Представьте, что вы в лесу, — продолжал учитель, — кругом тихо-тихо, и только деревья чуть слышно шелестят листвой.

Бусины еле слышно перекатывались в коробочке. Особенно хорошо представлялось, как они снова падают на пол.

— Деревья кругом высокие-высокие. Вы — тоже деревья, — говорил учитель.

Ненанизанными осталось всего две бусины.

— Вы спите глубоким сном. Кругом тихо и спокойно. Ни звука, ни шелеста. Никто не шевелится и не подглядывает. А те, кто подглядывает, будут наказаны после уроков.

Последняя бусина. Зеленая. Учитель осторожно взял ее большим и указательным пальцем. Мы видели, как дрожат его руки. Мы все ужасно за него волновались. Учитель насадил бусину на кончик иглы. Ни одна ветка в лесу не хрустнула, даже листья перестали шуршать.

И тут прозвенел звонок. Бусина выскользнула из рук учителя и звонко запрыгала по полу.

— Помните, что вы — деревья! — в отчаянии закричал учитель.

Мы помнили. Тридцать слепых деревьев одно за другим попадали на землю, как подкошенные, потому что каждое из них хотело помочь учителю найти бусину. Лес стал неожиданно очень редким, а в тишине то и дело раздавался стук ударяющихся друг о друга лбов.

Нашел бусину Сампа. И вовсе не потому, что все время подглядывал, а просто он на нее случайно наступил. Бусина крякнула и раскололась на две половинки. Сампа отнес половинки учителю. Учитель положил их в пустую коробочку, потом встал и почему-то нам подмигнул.

— Але-оп! — вскричал он и показал нам готовую нитку с бусинами и узелком на конце. Там были все бусины, кроме последней, зеленой. Мы очень удивились. Но еще больше мы удивились, когда учитель, приплясывая, зацепился ниткой за дверную ручку.

— Але-оп! — не глядя, дернул учитель. Нитка порвалась, и бусины, словно горох, посыпались на пол. Мы, конечно, помогли учителю и собрали их все в коробочку, туда, где уже лежали половинки зеленой.

Учитель очень обрадовался, что у него теперь тоже есть домашнее задание.

Все решили, что это был очень хороший урок. Я думаю, он назывался Бусиноведение.