Тимо Парвела: Элла и Пат

Весь первый урок следующего дня учитель проверял свое домашнее задание. Мы в это время искали во дворе его кошелек. Странно, учитель решил, что потерял его, хотя все мы видели, что кошелек лежит на столе.

Рядом с кошельком лежало большое письмо.

— Наверное, снова от шантажиста, — прошептала Ханна.

— А я думаю, что учитель влюбился, — прошептала в ответ Тина.

— Балда, как он может влюбиться, если у него жена, — сказала я.

Тине приходится все объяснять на пальцах.

Других вариантов мы не успели придумать, потому что учитель позвал нас в класс и, вскрыв письмо, стал читать вслух:

— Дорогие школьники! Администрация города приглашает вас принять участие в межшкольной олимпиаде. От каждой школы приглашаются к участию по два представителя, которые и будут отстаивать в дальнейшем честь школы. Олимпиада состоится через две недели.

Учитель убрал письмо обратно в конверт и тяжело вздохнул. Потом поднял со стола готовую нитку с бусинами и передвинул вперед две красные и одну белую.

— Есть ли желающие защитить честь школы на олимпиаде? — спросил он.

Мы все, конечно, желали, кроме Пата, который объявил забастовку, узнав, что во втором классе зарплаты не будет.

— Придется устроить жеребьевку, — сказал учитель.

Он написал на маленьких бумажках наши имена. Потом сложил бумажки в коробочку, в которой обычно хранил бусины. Сейчас коробочка была свободна.

Сампа стал жеребьевщиком. Он крепко зажмурился и вытянул две бумажки.

— Тукка, — развернул учитель первую бумажку.

— О да! — радостно воскликнул Тукка.

— Пат, — прочитал учитель вторую бумажку.

— О нет, — мрачно пробурчал Пат.

Учитель передвинул вперед еще пять бусин. Тукка широко улыбался. Пат продолжал бурчать.

— Я вспомнил, — вдруг спохватился учитель, — в письме говорилось: должны быть девочка и мальчик.

Никто этого не помнил, но учитель настаивал. Жаль, проверить было невозможно, так как письмо странным образом исчезло. Пришлось поверить учителю на слово и устроить жеребьевку еще раз. Жребий тянул сам учитель.

Он долго перемешивал бумажки в коробочке и наконец вытащил две.

— Тина, — прочитал учитель первую.

Потом развернул вторую и почему-то замер на месте. Затем внимательно посмотрел на Пата, который все еще бурчал, сидя за своей партой.

— Мистика, — сказал учитель.

— С девчонкой я точно не пойду, — запротестовал Пат.

На этот раз учителю пришлось передвинуть целых восемь бусин.

— Постойте, — сказал, наконец, учитель, — мы же должны послать на олимпиаду самых ловких и умелых, а не самых удачливых. А то как-то нечестно получается, — добавил он и, к нашему всеобщему удивлению, нарочно порвал свою нитку с бусинами.

— Пусть каждый из вас попытается попасть бусиной в мусорную корзину, — сказал учитель, протягивая каждому по бусине.

Мне досталась красная. Сампа получил желтую и заревел, потому что хотел синюю. Сампа почти всегда ревет.

Мы стали по очереди бросать бусины. Это было очень весело. Тукка попал в лампу. Тина — в картину на стене. Сампа никуда не попал, потому что от обиды проглотил желтую бусину и теперь плакал, ведь ему нечем было кидать. Ханна попала учителю в лоб. Я попала сначала в потолок, а потом в раковину над корзиной. Все остальные попали кто куда, и вскоре разноцветные бусины скакали по всему полу.

Пат был, как всегда, последним.

— А можно я не буду? — спросил он.

— Ни в коем случае, — ответил учитель.

— Ладно, — вздохнул Пат и щелчком ударил по черной бусине, лежащей у него на столе. Никто из нас не удивился, когда бусина полетела прямиком в мусорное ведро.

— Мистика, — пробормотал учитель.

Мы все очень удивились, когда учитель снова отправил нас во двор искать кошелек, хотя все мы прекрасно видели, что он по-прежнему лежит на столе. Наш учитель явно стал очень рассеянным. Наверное, это из-за олимпиады.

Пат сидел на качелях и дулся. Это было немного странно, ведь рядом стояли двенадцать человек, которые ждали своей очереди, чтобы покачаться. А Пат даже не качался, он, видите ли, объявил забастовку, и теперь просто сидел.

— Ты чего? — спросила я у Пата.

— Я бастую, — сказал Пат, — поэтому не могу говорить.

— Но ты же только что ответил, — заметил Тукка. Он был первый в очереди на качели.

— А почему ты бастуешь? — спросила я.