Виктор Пашкевич - Над рекой Березой

Проснулся я от легких шлепков по лицу. Стоя на коленках, Виталик Запольский тряс нас за плечи, дергал за руки, просил открыть глаза.

— Двадцать минут не могу добудиться. Думал, поумирали, — радостно говорил он.

Стоявшая рядом Лена улыбнулась:

— Еле разыскала вашего друга. Какими-то важными делами занят, дома редко бывает. Но как только услышал, что вы пришли, все бросил и сразу примчался сюда.

— Я теперь от них ни на шаг. Хватит, несколько раз обманывали. Я тоже иду в лес, буду таким же партизаном, как и они! — горячился Виталик.

— Брать тебя в отряд или не брать, наверное, зависит не от них, — заметила Кутневич и пошла на кухню готовить нам завтрак.

— Не могу я больше здесь, ребята. Если не возьмете с собой — сам сбегу.

— Перестань, Виталька. Ты же знаешь, мы хоть сейчас готовы взять тебя в отряд. А что скажет командир? В партизанах без дисциплины нельзя. Иначе что получится? Каждый сам себе хозяин: что хочу, то и ворочу. Разве можно так воевать с фашистами? Вот вернемся с задания, доложим командиру, попросим его за тебя, — доказывал я другу.

Но он стоял на своем:

— Почему вы можете быть партизанами, а я нет? Думаете, хуже вас воевать буду?

— Не в этом дело, Виталька, — не выдержал Мелик, — ты помогаешь партизанам здесь, в городе.

— Какие вы умные… Почему тогда сами ушли в партизаны? А что я скажу, когда наши придут? Как хотите, а я иду с вами.

Убеждать Витальку Запольского не было смысла. Он ничего не хотел слушать. Поэтому я резко сказал:

— Если ты считаешь, что приказы партизанских командиров к тебе не относятся, как же тебе после этого можно поручать важное дело?

Эти слова подействовали. Виталик как-то сник, долго о чем-то думал.

Наконец встал и твердо произнес:

— Я остаюсь в городе. Но дайте мне честное слово, что доложите майору Яхонтову о моей просьбе. И пусть лично мне напишет, когда я смогу идти в отряд. Я его почерк знаю.

— Честное слово, в следующий раз принесем записку от Яхонтова, — заверили мы Витальку. — А теперь слушай нас внимательно.

Когда до Витальки дошел смысл задания, его лицо расплылось в довольной улыбке:

— Хорошенький подарок придумали вы фашистам под Новый год. Не беспокойтесь, все разузнаю. Раз есть мина — подожжем машины. Только вы, наверно, опять не возьмете меня на диверсию?

— Возьмем. И будешь выполнять в ней самую главную роль, — ответил я.

— Тогда я пошел. К пяти часам ждите меня здесь, — он нахлобучил на голову шапку-ушанку и скрылся за дверью.

Уже стемнело, когда Виталька, веселый и возбужденный, вернулся обратно.

— Все высмотрел. Один часовой охраняет гараж и машины с цистернами. Второй сторожит пленных, которые там работают. Их вечером в барак загоняют. Подобраться к гаражу можно огородами с улицы Орджоникидзе, я уже приметил дырку в заборе, — рассказывал Виталька.

Часа через полтора мы прощались с Леной Кутневич, которая даже и не догадывалась, что мы направляемся не в отряд, а на диверсию.

— По пути зайди домой. Только смотри, чтоб никто не увидел, — напомнила мне Лена.

По темным улицам и проулкам, незнакомыми садами и огородами мы добрались до улицы Орджоникидзе. Остановились возле заброшенного ветхого домика и начали советоваться, как действовать дальше.

— Не сообразили взять в отряде белые маскировочные халаты. Как бы они сейчас пригодились, — пожалел Саша.

— Обойдемся без них. Видишь, снег пошел. Через пять минут будем как белые медведи. Выходите все из-под крыши, — предложил Мелик.

Минут пятнадцать стояли на ветру, ждали, пока нас облепит снегом. Потом потихоньку, след в след, двинулись к высокому дощатому забору, за которым находился большой гараж бывшего городского автохозяйства. Впереди шел Виталька Запольский.

Мы остановились в том месте, где было выломано полдоски.

— Ложитесь, — прошептал он и показал на едва различимые в темноте побелевшие от снега большие бензовозы. — Вот они. И все полные, днем на нефтебазу ездили заправляться.

— Давай к машинам, — выдернул я предохранительную чеку из мины и подал ее Мелику. — Мы с Сашей прикрывать тебя будем.

— Я с Меликом пойду, — тронул меня за локоть Виталька. — А то он не будет знать, куда мину поставить.

— Иди, — махнул я рукой. Спорить было некогда. Да и без этого нервы были напряжены до предела.

Один за другим Виталька и Мелик шмыгнули в дыру и через несколько секунд растворились в темноте. Ждем их минуту, другую. Ребята почему-то не возвращаются. И вдруг видим, как за забором вспыхнул луч карманного фонарика, разрезал снежный туман и на мгновенье остановился на одной из машин. У нас с Сашей перехватило дыхание. Что будет дальше? Неужели придется стрелять? Но нет, фонарь погас также неожиданно, как и зажегся.