Лазарь Карелин - На тихой улице

— Да и мудрено было бы не признаться, — сказала Гурьева.

— Мудрено, — кивнул Алексей и продолжал, обращаясь к Симагину: — Но ведь это только одна сторона дела, подсудимый. Вторая же сторона в том, что вы вовлекли в свои преступные операции детей, используя их как разведчиков, или, говоря вашим языком, как наводчиков. К счастью, наводчиков по неведению.

— Никаких детей я не использовал! — вскинув голову, нагло заявил Симагин. — На пушку берете, гражданин судья. Хотите еще одно дело пришить? А доказательства? Нет их у вас, нет!

— Будут, будут и доказательства, — вполголоса сказала Гурьева. — Ну, а как, подсудимый, проникли вы в квартиру Быстровых? С чьей помощью хотели забраться в комнату инженера Лунякова? Отвечайте.

— Опять?! — возмущенно взмахнул руками Симагин. — Да говорил же я вам, что…

— Подсудимый, отвечайте по существу задаваемых вам вопросов и, по возможности, без ненужных восклицаний, — строго оборвал его Кузнецов. — Так вы продолжаете отрицать, что проникли в квартиру Быстровых с целью совершить кражу в комнате инженера Лунякова?

— Продолжаю!

— Хорошо, — сказал Алексей, сдерживая себя и стараясь говорить как можно спокойнее. — Хорошо, я вижу, вам надо помочь… — Он обернулся к стоявшему в дверях дежурному: — Попросите свидетеля Николая Быстрова.

— Свидетель Николай Быстров! — выходя во двор суда, громко объявил дежурный. — Вызывают!..

Услышав свое имя, Коля невольно вздрогнул и растерянно посмотрел на газировщицу Машу.

— Иди, иди, — одернув на мальчике пиджак и поправив повязку на его голове, участливо сказала Маша. — Тебя…

Она подтолкнула мальчика, и он пошел — сперва робкими, неуверенными шагами, а потом все быстрее и тверже; пошел по теневой дорожке, что короткой, прямой полосой легла от тополя до дверей суда.

— Коля, я с тобой! — кинулась было вслед за ним Настя.

— Нельзя, милая, нельзя, — ласково удерживая девочку, сказала Маша. Преисполненная глубокого почтения к процедуре суда, она пояснила: — Свидетелей вызывают по мере надобности.

Среди ребят, застывших возле окон, началось движение. Ребята из задних рядов старались пробраться вперед, те же, что стояли впереди, цепко держались за свои места.

Войдя в зал, Коля робко огляделся по сторонам и замер, подавленный и напуганный видом множества людей, а еще больше царившей в зале тишиной. Но Алексей, кивком головы подзывая мальчика к судейскому столу, так ободряюще улыбнулся ему, что Коля несколько пришел в себя и уже увереннее занял свое место свидетеля. Он старался держаться как можно прямее, не опускать глаз, старался унять нервную дрожь в стиснутых в кулаки пальцах. И, когда Гурьева — Коля догадался, что эта немолодая женщина в форменном костюме и с погонами на плечах прокурор, — когда она прямо и совсем неласковым голосом спросила его, знал ли он что-либо о воровских делах Симагина, мальчик, выдержав ее проницательный, строгий взгляд, твердо ответил:

— Нет, я не знал. Я не знал, зачем Симагин посылал меня и Володю Мельникова узнавать, есть кто в квартире Дубининых или нет. Если бы я знал!.. — Коля быстро оглянулся на Симагина. Глаза мальчика загорелись гневом.

— Скажи, Быстров, как ты думаешь, — спросил его Алексей, — отчего это вдруг Симагин купил тебе билет до Одессы да еще дал денег на дорогу?

— Оттого, что обещал ему помочь! — поспешно произнес Симагин. — Тут уж дело ясное.

— Вас не спрашивают, подсудимый, — строго сказал Алексей. — Ну, так что же ты думаешь об этом, Коля?

— Может быть, Симагин хотел… — неуверенно начал мальчик и, не договорив своей мысли, умолк.

— А загадка-то не из трудных, — заметила Гурьева. — Если бы Симагину не помешали, он обокрал бы и инженера Лунякова. Квартира обворована, а сосед по квартире, Коля Быстров, сбежал. Ну, кто же вор? Ясно?

— Ясно… — едва слышно отозвался Коля. — Теперь мне все ясно…

— Нет, еще не все, — качнул головой Кузнецов и обернулся к дежурному: — Попросите свидетеля Владимира Мельникова.

И вот уже и Володя Мельников, легонько подталкиваемый в спину толстой Машей, вступил на теневую дорожку, что легла прямой полосой от тополя до входа в суд.

Возле газировщицы Маши осталась одна Настя. Все ребята столпились под окнами, на лету подхватывая и передавая друг другу отрывистые и во многом непонятные фразы своих товарищей, взобравшихся на карниз.

— А Володька-то Мельников! — азартно шептал белобрысый паренек лет десяти, изо всех сил вытягивая свою шею. — Володька-то!..