Анна Гарф - Кожаные башмаки

— А веснушки почему так побледнели?

— Красивые были, правда? Теперь никуда не годятся. Полиняли. С тех пор как в школу пошёл, слишком часто умываюсь. Почти что каждый день!

— Неужели?

— Иначе нельзя. Я — санитарная комиссия.

— Чего нос наморщил?

— Больно сладко пахнет. Что там, в свёртке?

— То, что зимой и летом одним цветом одето. Угадал?

Где уж тут угадать? Но он не сдаётся:

— А в мешке что?

— «Фонарики-огоньки, золотые светляки, пушки-хлопушки, мельницы-вертушки, уточки, дудочки, караси да удочки, леденцы, бубенцы, два козла, три овцы, орех — больше всех, всем орехам орех! Музыка, танцы, весело, тесно, что кому достанется — неизвестно» [10] Стихи Е. Тараховской. .

А у самого зубы так и сверкают в улыбке.

«Насмехаться вздумал? Ладно, уйду я от тебя. Оставайся один».

Молча сунул Миргасим ноги в валенки, руки — в рукава шубы, подхватил шапку и хлопнул дверью.

Выскочил Миргасим на крыльцо, а народу у крыльца собралось — и не сосчитать, человек десять, не меньше.

— Миргасим, это правда, что дядя Мустафа живой вернулся?

— Ноги целы?

— А руки?

Ах, как любит Миргасим поговорить!

— Руки все как есть у него целы, и ноги все на месте.

— Насовсем пришёл или на побывку?

— Пришёл, конечно, насовсем, с вещами, с мешком, со свёртком. Плохо ему дома, что ли? Повоевал, и довольно. Пусть другие теперь воюют. Больше всех ему надо, что ли?

Почему все вдруг замолчали? Почему спешат уйти от Миргасимовой избы?

Только ребятишки остались да Абдракип-бабай.

— Эх, Миргасим, Миргасим, — говорит старик, — до чего же язык у тебя длинный! Язык, он, конечно, без костей, но на то зубы даны, чтобы держать его за зубами. А ты своим языком уже и зубы передние вышиб… Для чего болтаешь о том, чего не знаешь? Разве твой брат трус? Дезертир? Подлый человек?

И пошёл в Миргасимову избу. Жаловаться, что ли? На всякий случай Миргасим бежит от избы подальше. Ребята — за ним.

— Тебе дядя Мустафа что к Новому году привёз?

— Что мой брат привёз мне? — И вот длинный язык уже работает, говорит, говорит: — Брат мой Мустафа привёз мне фонарики-огоньки, золотые светляки, пушки-хлопушки, мельницы-вертушки, уточки, дудочки, караси да удочки, два козла, три овцы, орех — больше всех, всем орехам орех! Музыка, танцы, весело, тесно, что кому достанется — неизвестно!

— Врёшь ты, должно быть! — сомневается Фаим.

— А ещё привёз он то, что зимой и летом одним цветом одето.

— Сказать всё можно, — спорит Фаим, — слова денег не стоят.

— Не веришь? — И, прежде чем Миргасим успел подумать, язык уже сработал: — Хочешь, покажу?

Сказал — и сам испугался: «Как это — покажу? А если брат Мустафа скажет «чёрт возьми!»?

— Покажешь? Пошли к нему, ребята!

И вот, когда казалось, уже нет Миргасиму спасения, Фарагат сказал:

— Глядите, Фатыма-апа идёт! На ней шаль новая, красивая…

Она шла не спеша, лицо бледное, ресницы опущены.

«Голова у неё болит, что ли?» — подумал Миргасим, и пришли ему на память слова песни, что Мустафа весною пел для неё:

Глянул на учительницу, но попридержал на этот раз свой язык, не посмел запеть вслух. Подумал:

«Похоже, что у самой теперь заноза в сердце».

Учительница направилась к школе.

— Ап-па! — вдруг закричал Темирша. — Ап-па! — и пустился вдогонку, загребая снег длинными ногами в большущих сапогах. — Ап-па! Д-дядя М-м-мустаф-фа приехал. Н-н-на-авсегда. П-п-пускай, г-г-г-оворит, др-руг-г-ие повоюют.

Она обернулась:

— Интересно, где твоё «здравствуйте»?

А голос у неё такой, как был, когда впервые в свой класс вошла. И лицо ну точно как у той учительницы на плакате.

Она взялась уже за скобу школьной двери, но усердный Темирша не отставал:

— Ап-па, м-мы к М-миргасиму ид-дём! Айда с нами!

Миргасим не смеет взглянуть на неё:

«Неужели поверила, что Мустафа трус, дезертир, подлый человек?»

Он совсем приуныл, хоть плачь.

«Почему у всех людей язык как язык, а у меня у одного такой длинный?»

— Подождите, мальчики, минутку, — говорит апа и заходит в школу.

Золотистые резные наличники школьных окон отбрасывают на стёкла длинные сизые тени. Тенями исчерчен снег, и на нём то вдруг вспыхнет яркая точка, то погаснет. Это играют лучи света, пробиваясь сквозь щели в плетнях и заборах.

Фатыма-апа вынесла из школы стопку тетрадей:

— Пожалуйста, передайте Наиле, она в библиотеке.