Анна Гарф - В гостях у бабушки Кандики

На опушке леса у большого кедра в маленькой юрте жили зайчата.

— Чонгуш! — вдруг услыхали они. — Топуш! Сейчас зайчат съем. Чонгуш, топуш…

Это старик росомаха идёт. На спине у него шерсть тёмная, по бокам бурая, лапы крепкие, зубы острые.

— Чонгуш-ш-ш… — Всё ближе, ближе подходит. — Топуш-ш…

Зайчата вскарабкались по жерди к дымоходной дыре, выскочили наружу. Сидят на верху юрты, дразнят росомаху:

— Эй, дед, Кривые лапы! Старик — Мохнатое ухо, на спине заплата…

Старик росомаха поднял голову, глянул на зайчат, разинул пасть:

— Сейчас съем.

А зайчата наломали кедровых веток и швырнули деду-росомахе прямо в пасть.

— Ап-ап-апчхи, чих-чих-чхи-и, — зачихал дед-росомаха.

Передней лапой глаза трёт, задней голову чешет.

А зайчата соскочили на землю и побежали к бабушке Кандике.

Она была охотница; она в лесу в своей юрте совсем одна жила. Сунулись зайчата в бабушкину юрту, а там нет никого.

Старуха была на охоте, зверя промышляла.

Заглянули зайчата в котёл, бабушкину еду съели. Но тут они услыхали:

— Шииг, ш-шик, шииг-шик. — Это старая Кандика на лыжах бежит, домой спешит.

Зайчата испугались и прыгнули в пустой котёл.

Пришла старуха, сказала:

— Дрова, сюда. Огонь, зажгись.

Дрова сами в юрту притопали, огонь сам зажёгся.

— Ведро, по воду!

Ведро принесло воды.

— Котёл, сюда.

— Кинг, — зазвенел котёл, а двинуться не может.

Рассердилась старуха, взяла палку, стукнула по котлу.

Зайчатам смешно — они засмеялись.

Заглянула старуха в котёл, увидала зайчат, улыбнулась: — Малыши, для чего спрятались? Мне скучно здесь одной, останьтесь, будем вместе жить.

Вот живут все вместе. Бабушка Кандика ходит на охоту, варит пищу. А зайчата в юрте озорничают, растут.

— Бабушка, — сказали зайчата, — мы подросли, мы теперь большие. Дай нам твоё копьё: мы сами пойдём зверя промышлять.

— Нельзя, страшный в лесу зверь.

Зайцы бабушку не послушались. Взяли копьё и ночью, когда бабушка спала, убежали из юрты.

Пришли на лесную поляну, взобрались на сухую колоду и запели:

Медведь проснулся — как рявкнет. Зайцы копьё уронили, с колоды соскочили и бежать! А медведь вышел из берлоги, подхватил копьё да швырнул зайцам вслед. Но те уже далеко были — копьё скользнуло только по ушам.

Прибежали к бабушке Кандике, вскочили на берестяной короб и запели:

— Малыши, — смеётся бабушка, — уши кто вам вычернил?

Ох и задрожали тут зайчата: вспомнили, как медведь чуть копьём не убил! Кувырком скатились они с короба и спрятались под бабушкин подол.

Шуба у бабушки Кандики тёплая. Дрожали зайчата, дрожали, пригрелись и уснули. Спят.

Спят малые, спят белые, черноушки наши спят…

Когда проснулись, начали уши снегом тереть, хвоей чистить. Нет! Ничем не вычистишь. Так и остались кончики ушей чёрными.

Шёл медведь по лесу, мелкие камни обнюхивал, улиток искал. Шагал, малину ел, землянику, чернику подбирал. А навстречу ему лиса:

— Эй, кто тут меня, лисы, хитрее?

— Я, я! Я, медведь!