Анна Гарф - Кожаные башмаки

— «За нами Москва, — читает Наиля, — дальше отступать некуда!»

Миргасим видит лицо Асии и кричит:

— Врёшь ты, Наиля, всё врёшь! Радио слушать надо. Седьмого ноября парад на Красной площади был! Чтоб я оглох, если вру, пусть нога отвалится, если парада не было! Седьмого ноября!

— А сегодня уже двадцать седьмое, — вздыхает бабушка.

— Ну и что же? Позабыла ты, бабушка, как противотанковая бригада генерала Панфилова сражалась? Восемнадцатого ноября они врагов остановили на Волоколамском шоссе, у разъезда Дубосеково. Не помнишь?

Зуфер оборачивается к Миргасиму:

— Остановили. Но какой ценой? Ты грамотный, читай. Вот, возьми газету.

Впервые он говорит с братишкой как мужчина с мужчиной. И Миргасим впервые разворачивает взрослую газету, впервые читает напечатанные такими мелкими буквами строки:

«…Несколько десятков танков было брошено против этого рубежа. 28 бойцов-панфиловцев вступили в неравный бой. Несколько раз фашисты бросали в атаку свои грозные танки против смельчаков, которые встречали их бутылками с горючей смесью. И танки вынуждены были откатываться. 18 вражеских танков подбили наши герои. Ни на шаг не отступили перед огнедышащей железной лавиной».

Зуфер подсел на кровать к Миргасиму.

— Фашисты сколько лет к войне готовились, — говорит он, — а мы хотели мирную жизнь строить. Оружия у них больше, чем у нас. Вот наладим военные заводы, заработают они во всю мощь, тогда держись, фашисты! — И его крепкие руки сжимаются в кулаки.

Знает Миргасим, как хотелось брату уйти на завод, собирать танки, делать снаряды.

«Даже пол подметать там и то было бы счастье! — мечтал Зуфер. — В армию не взяли, отпустите на завод», — просил он.

Не отпустили.

«Без хлеба ни армии, ни завода нет, — возразил председатель. — Ты уйдёшь, я уйду, кто вместо нас будет в колхозе работать?»

И на этот раз тоже пришлось Зуферу забыть о своей мечте, пришлось остаться.

Наиля всё ещё читает. Асия, прижав кулаки к щекам, слушает, губы её вздрагивают, но глаза злые, сухие. Разучилась она плакать, совсем разучилась.

Наиля плачет за двоих, читая напечатанные в газете слова бойца, которые он своей кровью вывел на стене дзота:

«Родина моя! Я, сын Ленинского комсомола, дрался так, как подсказывало мне сердце. Я умираю, но верю — мы победим! Клятву воина я сдержал».

Бабушка всхлипывает, сморкается. Мама молчит, стиснув пальцы.

Миргасим вскочил с постели:

— Хватит валяться! Завтра иду в школу.

— Не спеши, если нога болит, — возражает Асия. — Не долечишь — всегда болеть будет.

— Давно уже не болит! Просто в школу идти не хотелось…

Бабушка чуть со скамьи не упала, мама обернулась, Наиля уронила сумку с газетами.

— Почему вы все так смотрите на меня? Не узнаёте, что ли?

— Да, не вдруг тебя узнаешь, — засмеялся Зуфер, — артист!

— Я сколько плохих слов знаю, но артистом ещё никого не обзывал! — чуть не плачет от обиды Миргасим.

— Артист — разве это плохо? — возражает Асия. — «Говорит Москва» слушаешь? Это диктор Левитан. Он тоже артист.

Тут все как рассмеются! Даже мама улыбнулась.

— Главное, — сказала она, — что наш артист всё-таки решил своё представление кончить. И завтра же пойдёт в школу.

— Не рано ли, тётя Бике? — молвила Асия. — Может быть, он только храбрится, а на самом деле нога-то болит.

— Пожалей, пожалей его, — сказал Зуфер, — он это любит.

Миргасим достал из-под подушки спичечный коробок, который ему вчера Фарагат принёс, и вынул оттуда кусок сахара:

— Возьми, Асия.

— Возьму для Чулпана. Спасибо.

— Оставь ты свою московскую привычку, брось повторять своё «спасибо». Хотел подарить только сахар, но из-за этого «спасибо» приходится отдать и бусину красную. Вот она. Получи.

— Спасибо. Возьму для обезьянки. Будет ей брошка. Большое тебе спасибо!

— Хоть ещё сто раз спасибо скажи, больше у меня ничего нет.

И опять все засмеялись.

— Ну и артист, настоящий артист! — хохотала Наиля. — Клоун!

Наконец-то и молчаливая Шакире за Миргасима вступилась:

— Клоуны тоже нужные люди. Они всех веселят.

Ночью Миргасим долго не мог заснуть. Он думал об артистах:

«Что, если вдруг радио скажет: «Говорит Москва! Мы победили! Войне конец!» Тогда можно будет в клуб пойти и сделаться настоящим артистом. Асия тоже будет артисткой — она красивая, почти как плюшевая обезьянка. Я научу Асию сидеть на моей ладони и строить рожи. То-то смеху будет! Всех развеселим…»