Мария Прилежаева - С тобой товарищи

— Не единственный же ты на всем свете вожатый! — сказала наконец Юлька, и это значило, что ничего интересного не возникло у нее в голове.

— Не единственный, но, должно быть, все другие умнее меня, — ответил Костя сердито.

— Вот уж не люблю, когда на себя напускают!

— Что напускают? — спросил Костя.

— Ра-зо-чарование! — протянула она.

— Если что-то у тебя не получается. Юлька, ты всегда нападаешь на других.

— Это у тебя не получается. Ведь не меня назначили вожатым.

Так они стояли у окна и тихонько ссорились, пока в комнату не вошла мать. Мать была пожилой женщиной, вырастившей семерых детей. Трое погибли на фронте, двое жили своими домами, с ней оставались последние, близнецы Костя и Юля.

— Ребята, — сказала мать, — вы болтаете, а уроки стоят!

— Уроки да уроки! — заворчала Юлька.

Тетради и книги полетели из сумки на стол, пришлось приводить их в порядок. Не очень-то Юльке хотелось приниматься за работу.

В этот вечер они ничего не придумали.

Сейчас Костя сидел в пионерской комнате. Стол был завален журналами: «Вожатый», «Вожатый», «Вожатый». Костя задумчиво их перелистывал. Конечно, можно было бы взять за образец любой описанный в этих тоненьких книжках сбор и точно все повторить, заучив, как урок. Косте не хотелось так делать. Почему ему хотелось обязательно придумать свое?

Но он не знал, как приступить к делу.

Кроме того, он опасался за свой авторитет.

Пионеры двадцать первого отряда — все знакомые ребята со двора; летом с утра до ночи они играли в волейбол, итальяночку, а чаше в футбол.

Вот если бы Костя был футболистом, его авторитет в двадцать первом отряде — можно заранее предсказать — был бы обеспечен.

Редкий случай, чтобы мальчик в четырнадцать лет не увлекался футболом, но Костя к футболу был равнодушен. Что поделаешь!

Он сидел над журналом, сосредоточенно хмуря лоб. Его круглая физиономия с румяными щеками и немного пухлым, как у Юльки, ртом выражала глубокую грусть. И Таня, войдя в пионерскую комнату, тотчас догадалась — у бедняги не ладится.

Таня подошла к столу и, заглянув через плечо мальчика, увидела пустой лист бумаги с заголовком: «План первого сбора». Костя покраснел, а Таня ответила ничуть не опечаленным взором.

— Никогда не получается сразу, — весело сказала она.

Не видя поводов для веселья, Костя мрачно возразил:

— Вы выбрали неподходящего кандидата. Провалю первый сбор, тогда раскаетесь.

— После первого будет второй, потом третий, четвертый, — рассудила Таня.

— Да, конечно… третий, четвертый. Не понимаю все-таки, почему именно меня выбрали?

Таня села рядом, дружески положила руку ему на плечо:

— Слушай-ка, Костя, не всегда делают только то, что очень хочется делать. В тебе есть настойчивость и чувство ответственности. И ты умеешь увлечься. А это талант.

— Батюшки мои! — Костя рассмеялся. — Нет уж, про талант — это сказки!

А Таня обрадовалась Костиному смеху и долго оживленно рассказывала случаи из своей практики. Много среди них было забавных и милых, серьезных, а главное. Костя понял, что и Тане не все дается легко.

Утром была принята телефонограмма — Богатова вызывал второй секретарь райкома Кудрявцев, и Коля после заседания школьного комитета, забежав на секунду домой перекусить, отправился в райком комсомола.

Он быстро шагал по тротуару в своей коротенькой, слегка подбитой ватой куртке. Какой-то мальчишка прокричал:

— Долговязый!

Коля Богатов конфузливо улыбнулся, на щеке появилась глубокая ямка.

Что мог он поделать со своими длинными ногами, которые не дают покоя всем встречным мальчишкам! Или вот еще ямочка на щеке — из-за нее в позапрошлом году Богатов тренировался несколько месяцев, приучая себя жить без улыбки. Пустой замысел!

В конце концов Богатов подчинился судьбе.

Одернув коротышку-куртку, он вошел к секретарю.

— А, здравствуй! — сказал секретарь райкома. — Садись. Рассказывай, как у комсомольцев с учебой.

Коля Богатов вынул из кармана записную книжку.

Всякий раз, бывая в райкоме, он не только не старался представить школьные дела лучше, чем они есть, а, напротив, прилагал все усилия к тому, чтобы не забыть рассказать о недостатках.

И теперь, перелистав записную книжку, Богатов строго откашлялся и прочитал несколько фамилий.