Всеволод Нестайко - Загадка старого клоуна

Чак молча кивнул.

— Так что же случилось? Что заставило вас? Может, я помогу вам? Не стесняйтесь. Не только от себя скажу, а и от кукольного коллеги моего, которого вы держите в руках. Позвольте представиться — бывший любимец публики, клоун Пьер, вынужденный, к сожалению, после несчастного случая оставить арену и превратиться в особу без постоянного занятия — Петра Петровича Стороженко. Имею честь — дядечка остановился, стукнул каблуками и резко склонил в голову.

— Чак Всеволод. Гимназист третьего класса — пролепетал в ответ Чак.

— Очень приятно. А раз мы знакомы, то давайте без церемоний. Что у вас случилось? Выкладывайте. И Чак выложил всю свою историю.

— Так. Ясно, — сказал бывший клоун. — Это порода мне знакома. Сынок Слимакова, значит. Из полицейского управления. Как же! Как же! С папенькой доводилось встречаться. В интимной обстановке. Выгнал меня из города в 24 часа «за богомерзкое кривлянье и посягательство на священную особу государя императора и членов августейшей фамилии». Подлая душа. И сынок, значит, такой. Ну что же, какие корни, такие и семена. Не откупаться от него — напрасное дело. Проучить его следует. Напугать. Иначе не отцепится. Это мы сделаем. Не волнуйтесь. В пять, говорите? В Ботаническом саду? У «дерева смерти»? Ну что же? Идем. Скоро уже пять. Не будем опаздывать и вынуждать его ждать.

— А вы думаете, что он… — неуверенно поднял глаза на Стороженко Чак.

— Думаю. Даже уверен. Не сомневайтесь. Сами увидите.

Они шли вверх по бульвару.

Бульвар хоть и был очень непривычный, но все же его можно было узнать. Два ряда тонких тополей так же стремились в небо (только под ними тянулись кусты, живой изгородью огибая фигурные скамейки, да и ограда была деревянная, крашенная). А некоторые дома были знакомы, они и сейчас стоят.

По сторонам бульвара пролегали трамвайные пути, по которым с дребезжанием ехали вниз и вверх небольшие вагончики с открытыми площадками и одной, как у троллейбуса, штангою, на конце которой катился по проводу круглый ролик.

Там, где сейчас памятник Щорсу, стоял памятник, но другой, огражденный гранитными столбиками, между которыми тяжело провисали массивные железные цепи.

На круглом пьедестале какой-то дядечка выставив вперед правую ногу, озабоченно смотрел в сторону вокзала, будто собираясь бежать на поезд (потом я узнал, что это был граф Бобринский, который хоть и основал первый на Украине сахарный завод и первую железную дорогу, но был капиталист и эксплуататор, и поэтому после революции справедливо снят с постамента).

Справа от этого памятника начиналась ограда Ботанического сада, такая же, как и теперь, из проволочной сетки, но с красными кирпичными столбиками.

— Пойдем с Безакиевской? — спросил Стороженко Чака.

— Ага.

И они свернули направо.

«Ага, — подумал я. — значит, улица Коминтерна когда-то называлась Безакиевской».

Вдали, за деревянным мостом, виднелся вокзал, приземистый, вытянутый в длину, с возвышениями в центре и по бокам, с маленькими башенками на этих возвышениях. Возле вокзала толпились извозчики.

Слева, за Ботаническим садом, тянулись до вокзала маленькие одноэтажные домики и высокие дощатые заборы, полностью обклеенные рекламными объявлениями.

Только справа высилось несколько каменных домов, которые сохранились до нашего времени. На одном из них красовалась вывеска «Украинская книжная лавка». Теперь на этом доме мемориальная доска, тут бывали классики украинской дореволюционной литературы. «Эх! — подумал я. — Вот бы увидеть сейчас живого Михаила Коцюбинского, Ивана Франко, Архипа Тесленко, Степана Васильченко, Лесю Украинку».

Но ни Коцюбинский, ни Франко, ни Васильченко, к сожалению, не появились. Улица была пустынна. А ждать было нельзя. Стороженко и Чак уже заходили в Ботанический сад.

Я полетел за ними.

Миновав оранжерею, они вышли на безлюдную аллею.

— Ну, где тут ваше «дерево смерти» — спросил бывший клоун.

— В овраге, — сказал Чак.

— Идите вперед и ничего не бойтесь, я потом появлюсь. Не бойтесь.

— Я не боюсь, — покраснел Чак и пошел вперед.

Я, помня нашу договоренность не терять его из виду, направился за ним. А Стороженко вмиг куда-то исчез.

Мы прошли зарослями вверх и, когда уже стало видно полукруглое, с колоннами и крестом сверху крыло университета, спустились в глубокий овраг.

Из чащи слышалось звериное ворчание, крики каких-то неведомых птиц. Как сказал мне потом Чак, на территории Ботанического сада размещался тогда еще и зоопарк, основанный в 1908 году. Лишь в 1913 году его перевели на Житомирское шоссе, где он находится и сейчас.