Владимир Добряков - Зуб мамонта

Она задумчиво опустилась у стола, где лежал раскрытый альбом с эскизами декораций. Тихо сказала:

— Петр, не торопи меня. Иначе я не могу. Я должна привыкнуть. Понять себя… И тебя тоже… Ошибиться снова было бы слишком тяжело. И жестоко.

— Да-а, — протяжно вздохнул Шмаков. — Верно: ошибаться нам ни к чему… Ладно, посмотрим, подождем. Я терпеливый… А ты все рисуешь? — Он подошел к столу и заглянул в альбом.

— Как видишь. Рисую, мучаюсь. Творю, в общем… Петр, кстати, ты давно не был в театре?

— В прошлом сезоне ходил. «С легким паром» показывали.

— Боже! Какая древность! Самый неудачный наш спектакль… Хочешь, контрамарку достану? Все наши спектакли посмотришь.

— Да ни к чему вроде бесплатно-то. Что же, у меня денег нет? Зарабатываю — дай бог инженеру столько иметь.

— Так ты хочешь пойти? — оживилась Кира. — Уверяю: получишь удовольствие. Мне было бы интересно узнать твое мнение, особенно о нашей последней работе «Человек со стороны». Это о жизни людей завода. Близко тебе.

— Что ж, можно и посмотреть, — сказал Шмаков. — Тем более, если о рабочих людях. Любопытно, как там показывают нас.

— Петр, — Кира оживилась еще больше, даже глаза ее под тонкими шнурочками бровей заблестели. Она полистала альбом, нашла только-только начатым эскиз. — Взгляни. Впрочем, трудно понять. В общем, мне нужно показать конторку начальника цеха и какой-то элемент самого цеха. Вероятно, какой-то станок. Или станок не рисовать, а показать перспективу цеха. Вот как ты, прекрасно знающий заводскую жизнь, видишь это?..

— Какой завод-то? — спросил Шмаков. — Всякие бывают заводы. Разные…

— Действие происходит на машиностроительном заводе…

А в это самое время в другой комнате происходили еще более интересные события. В новенький аквариум, куда Алька насыпал на стеклянное дно песок, ребята одну за другой выливали тяжелые трехлитровые банки, полные воды. Казалось, стеклянный прямоугольник не вместит в себя всю эту батарею. Но так лишь казалось. Все двенадцать банок уже стояли опорожненные, а уровень воды лишь чуть-чуть превышал половину высоты аквариума. Через минуту и ведро опустело. Вот так бочка!

Только какая же это бочка? Словно выстланный изнутри серебром, стоит красавец дворец, ждет новоселов.

Кого же туда поселять? Больших рыбок или маленьких?

— Сажай мальков, — посоветовал Валерка. — Что в книжке написано? В большом аквариуме и рыбки крупные вырастают. А нам как раз большие нужны, не дохляки и росли чтоб скорее.

Вот уж никак Алька не думал, что его заметка о рыбках произведет такое впечатление. Помещена она была в последней, четвертой колонке, но именно она прежде всего бросалась в глаза. Тут их классный художник Леня Майский постарался. Заголовок он написал круглыми зеленоватыми буквами, а внизу нарисовал целую стайку красных и синих рыбок. Рыбки получились красивые, видно, с книжки срисовал.

Но, разумеется, дело было не в заголовке и не в рисунке. Просто Алька как-то так сумел рассказать о своих рыбках, что читать было интересно. Особенно «профессор» всех забавлял.

— Ну, как он, сделал какое-нибудь научное открытие? — спрашивали ребята Алика.

— А ты сомневался, не хотел писать! — подмигивал ему довольный редактор газеты. — Всегда меня слушай. Так и знаменитым писателем сделаешься.

Не известно, слышала Динка Котова эти слова Игорька или не слышала, только и она почему-то о писателях заговорила. Сначала Альку похвалила, сказала, что он замечательно написал, она, мол, с удовольствием прочитала его рассказ. Так и сказала: «рассказ». Даже посоветовала послать его в «Пионерскую правду» или в журнал «Пионер».

Это она ему все говорила, когда они на переменке прохаживались по коридору. Алька коротко взглядывал на ее лицо, на длинные, остренькие ресницы, и в душе у него все пело, словно в груди был спрятан маленький транзистор и выдавал самые прекрасные мелодии.

— Чему улыбаешься? Не веришь? А я говорю: пошли по почте и увидишь — напечатают. Все писатели начинали с газеты. Я читала об этом. Может быть, и ты писателем будешь. У тебя и сочинения хорошо получаются.

Совсем захвалила Альку. Он и сказать ничего не мог. Только млел от радости и слушал музыку, звучавшую в душе.

Галка Гребешкова, хотя и раньше познакомилась с Алькиным творением, но тоже с удовольствием постояла у газеты, перечитала заметку и на уроке, улучив минутку, крупными буквами написала на промокашке: «МОЛОДЕЦ!!!» На этот раз три восклицательных знака свидетельствовали о ее самом добром отношении к соседу.