Владимир Добряков: Король живет в интернате

— Но она же работала.

Евгения Константиновна не ответила. Кончив расчесывать волосы, взяла маленькое зеркало и принялась рассматривать себя со спины. Ему стало неприятно — сколько можно вертеться перед зеркалом! И он снова проговорил, уже настойчивее:

— Но она же работала у вас.

— Что мне нужно, я сама сделаю. А на большую уборку можно человека нанять, — сказала Евгения Константиновна. — Во всяком случае, я довольна, что эта развалина не будет торчать у меня перед глазами и лезть со своими глупыми замечаниями.

А в груди Андрея уже шевелился упрямый бес.

— Напрасно вы ее прогнали. Она хорошая.

Он сам почувствовал, что слова его прозвучали грубо, вызывающе, и Евгения Константиновна, конечно, рассердится. И не ошибся. Она обернулась к нему, посмотрела вприщурку и, чуть подняв бровь, холодно заметила:

— Мне кажется, я имела больше возможности узнать ее. А ты, по-моему, еще мал, чтобы судить о поступках взрослых.

Это задело его. Она думает — он слепой, глупый, ничего не видит, не понимает!

— А я уже не такой и маленький, — сказал Андрей и с вызовом посмотрел на нее. — Думаете, ни в чем не разбираюсь. Думаете, например, не вижу, как вы живете? Для себя живете! Ничего почти не делаете, не работаете, детей не имеете. Только наряжаетесь…

И тут Евгения Константиновна изменилась в лице. Да так, что Андрей невольно усмехнулся.

— Как ты смеешь! Посмотрите, еще критикует! — Она гневно топнула ногой, тряхнула золотыми локонами. — Да какое вам всем дело до того, как я живу! И еще о детях рассуждает! Молокосос! Да если у меня и будут дети, то свои. С улицы подбирать не стану, как твоя мать!

Тут Андрей вскочил с места — так, что боль резанула в груди. Выкрикнул ей в лицо:

— Не смейте говорить о моей матери! Вы — нехорошая. Вы — гадкая! Вы мизинца не стоите моей матери! — И, подскочив к двери, распахнул ее, изо всей силы толкнул обратно.

У него, наверно, было очень взволнованное лицо, потому что Ирина Федоровна испуганно спросила:

— Что с тобой? Где ты был?

Он стоял перед ней, все еще с трудом переводя дыхание. Глядя на ее встревоженные, добрые, родные глаза, произнес:

— Ничего не случилось. Все в порядке, мама.

И сам удивился: как просто и легко сказал это самое лучшее слово — мама.

Вышло это не случайно. Бегая по двору, Ромка то и дело посматривал вдоль железной изгороди на улицу» где появлялись все новые и новые интернатовцы. Это они возвращались после воскресного отдыха в школу. Своего шефа Ромка увидел сразу, хотя тот шел не один, а с группой ребят. Радостно завопив, Ромка со всех ног бросился к воротам.

Он едва не сбил Андрея. Крепко обхватил его и, глядя в лицо, кричал:

— Пришел! Пришел! — Потом вцепился Андрею в руку и не хотел больше отпускать от себя ни на шаг.

Как тут было Андрею не взволноваться! Как всем сердцем вдруг не понять — насколько дороги ему и эти ребята, что идут рядом, и Ромка с его бурной радостью, и весь интернат! Ему так этого не доставало, особенно в последние дни, когда уже чувствовал себя почти совсем здоровым!

Удивительными были этот первый вечер, следующий день. Андрею было как-то особенно легко и хорошо. Ребята наперебой ухаживали за ним. В столовой дежурные девочки выбрали для него самую поджаристую булочку и принесли вторую порцию масла. Он хотел рассердиться, но Олег и рта не дал ему открыть:

— Ты посмотри на себя — месяц отъедаться надо! Сейчас еще молока принесу.

— Эх, — вздохнул Митяй, — вот жизнь тебе!

Это Митяй, конечно, шутил. Он был страшно доволен, что Андрей вернулся. Осторожно похлопывая Андрея по плечу, подмигивал желтым глазом: — Порядочек!

И после уроков ребята не отходили от Андрея. Одни тянули его в мастерскую — там же пионерский завод теперь! Кто-то предлагал пойти посмотреть, какие вымахали в теплице помидорные кусты. Уже и маленькие помидорчики показались. Третьи не прочь были увести Андрея в тихий уголок, к прудам, чтобы без помехи расспросить все подробно — как преступника задержал. Митяй же тихонько нашептывал:

— Плюнь на них. Успеешь! Идем лучше взглянешь на участок. Не сад будет, а мечта! Уже триста ям выкопали! Под яблони и груши…

Все же Андрей предпочел сначала посмотреть пионерский завод. Отправились туда целой группой, человек десять. И хотя Андрей многое уже знал о заводе, ребята принялись наперебой рассказывать. Всего изготовили пятьдесят семь рамок. Мало, конечно. Потому что вручную пока делают. Пресс только недавно установили, и ещё не готовы штампы. Директором завода выбрали Валентина Кошкина из восьмого класса. Строгий. Но в деле разбирается. Инженер — тоже из их класса, Леня Буров. Голова! Чертежи, как книгу, читает!