Владимир Добряков - Король живет в интернате

— Не приду, — ответил Андрей, медленно и с трудом ведя сачок на длинном шесте по воде, усыпанной листьями.

— Ну, как хочешь! — обиделась Сонечка. — Пожалуйста! Можешь грустить в одиночестве.

Так Андрей и поступил: грустил в одиночестве. Ребята отправились на бал, а он, надев пальто, вышел во двор.

Темно, пусто, прохладно. С небольшого взгорка, где стояло общежитие, школа — как на ладони. На первом этаже светятся четыре окна пионерской комнаты. Словно в хороводе, мелькают в окнах фигурки. Это для малышей вместо бала устраивают вечера игр. На третьем этаже светятся сразу восемь окон — актовый зал. Там тоже идет веселье… Им весело. А ему нет никакой охоты веселиться. Лучше посидеть над прудом, помечтать, подумать.

От неподвижной, стылой воды тянуло холодом. Андрей поежился, засунул руки поглубже в карманы. На воде, то здесь, то там, вспыхивали слабые искорки. Он не сразу догадался, что это звезды, появлявшиеся в просветах туч. Звезды! Далекие, неведомые миры… Андрей вспомнил, как на днях в пионерской комнате студент университета делал доклад о планетах солнечной системы. Интересно. Вот бы в самом деле полететь в космической ракете на Марс. Посмотреть на те загадочные каналы. Или — на Венеру. Что там за густыми облаками? Или до конца разрешить бы тайну колец Сатурна…

Вечер дружбы в актовом зале был в полном разгаре. Гремела музыка, кружились пары. Все танцевали — девочки, мальчики, воспитатели. Танцевал и директор школы Сергей Иванович. Зоркий все-таки у Сергея Ивановича глаз. На бал явилось почти триста человек, а он все же заметил: в переполненном зале отчего-то не видно воспитанника Королева.

«И в прошлый раз не был, — вспомнил директор. — Нехорошо». Подойдя к Светлане Пащенко, только что кончившей танцевать с Толей Лужковым польку, Сергей Иванович отвел ее в сторону.

— Что-то Королева не вижу. Ты не знаешь, где он?

— Я поищу его, Сергей Иванович. Хорошо? — вспыхнув, сказала Светлана и добавила, опустив глаза: — Только вы не думайте, что мы сторонимся его. Он сам не хочет дружить с нами.

Сергей Иванович проговорил:

— Сложно это, Светочка. Нелегко человеку ломать свой характер.

— Мы понимаем.

— А понимаете, так помогите. Немножко, слегка. Навязчивыми не надо быть, но совсем в стороне стоять — тоже неправильно.

Накинув в гардеробе пальто, Светлана вышла во двор. Осмотрелась. Справа — черный прямоугольник общежития. В спальнях — ни огонька. Где же он может быть? В пионерской комнате — малыши. Библиотека закрыта… Не у пруда ли?

…Услышав шаги, Андрей обернулся. Кто-то идет. Сюда.

— А, вот ты где! — услышал он голос Светланы. — Ты почему не пошел вместе со всеми на бал?

Он подумал и ответил:

— Так…

— А мне велели найти тебя и привести.

Она поняла: этого можно бы и не говорить. Что значит — привести! На это недолго и обидеться.

— Я не ребенок, — сухо, почти зло сказал Андрей.

— Зачем ты сердишься? — спросила она.

— Да брось ты, — перебил Андрей. — Вы мне на совете коллектива все подробно объяснили… А идти веселиться у меня нет никакого желания. Имею я все-таки право побыть один?

— Да, конечно. — Светлана поджала губы, но тут же заставила себя улыбнуться, сердито подумав: «Ах, какая гордая! Уже оскорбилась!» Она сбоку взглянула на его неподвижную, как статуя, фигуру с обиженно-приподнятыми плечами и тихонько рассмеялась. Он подозрительно покосился на нее. Светлана сказала:

— Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ.

— Чего-чего?

— Это говорят о человеке, когда он неправ, потому что сердится.

— А если не сержусь?

— Нет, сердишься. И вообще ведешь себя так, будто все кругом виноваты и неправы, кроме тебя.

— Ну, знаешь!..

— Юпитер, ты опять сердишься?

Андрей не видел лица Светланы. Он мог лишь догадываться: брови над карими глазами сейчас приподнялись, губы вот-вот дрогнут в улыбке. И он не удержался, сказал примирительно:

— Ладно, уж не сержусь.

— Давно бы так, — одобрила Светлана. Она уселась с другого конца скамейки и продолжала: — Мне кажется, надо в любых обстоятельствах не падать духом, быть сильным и мужественным. А ты раскис. Какой же ты Король…

— Других учить легко, — опять начиная сердиться, оборвал Андрей. — Ты будто очень сильная, мужественная!

— А что, — возразила она, — я стараюсь быть такой.

— Стараешься! А чуть что — глаза на мокром месте.

— Неправда!

Он раздумывал: сказать или нет?