Галина Демыкина - Чуча

— Ничего, — пропищал Чуча, облизывая помятый бок.

— Смотри, скальный злодей! — летело сверху.

— Он пошутил! — громко крикнул Чуча. И правда, косточки у него уже не болели.

— Ты хороший парень, — тявкнул Волчонок, — Пошли, я покажу тебе кабанов.

Под низкими елками было совсем темно и душно. От земли подымался горячий запах сухой хвои, сверху забивал свежий смоляной дух.

Здесь Волчонок ступал мягко, ветки раздвигал неслышно и все припадал, припадал на передние лапы, стелил голову по земле.

Волчонок прошел, а потом остановился возле большой хвойной кучи, которая вся копошилась, двигалась, кишела.

— Что это? — спросил Чуча.

— Муравьи. Ох и противные! — И — раз! — задней лапой разворотил часть кучи.

— Зачем? Они тебя не трогали.

— А попробуй сунь к ним лапу. Ну, попробуй!

Чуча сунул и сразу затряс ею. Несколько черных букашек скатились в траву, а на розовой лапе остались красные пятна.

— Ясно?

— Теперь ясно.

— А если к ним залетит бабочка или стрекоза — одни крылышки останутся.

Они двинулись дальше, скользя под еловыми ветками, как под крышей.

— Слышишь? — Волчонок повернулся к Чуче.

Но тот едва поспевал и, кроме желтого хвоста, не замечал ничего.

— Слышишь? — Волчонок повел носом, — Здесь проходили свиньи.

И вдруг сквозь ельник просочился желтый теплый свет, и открылась яркая и сочная поляна с белыми бабочками, зеленой травой и синими, белыми и желтыми цветами.

— Смотри! — жарко выдохнул Волчонок.

Через поляну медленно шла длинноносая бурая и седая кабаниха. А за ней, едва видные в траве, — рыжие, с коричневыми полосками вдоль тела, кабанята.

— Ой, какие! — ахнул Чуча. Он не мог отвести глаз. — Послушай, Скальный, а потом они тоже будут серыми?

Чуча сидел на задних лапах, а передними ухватился за веничек травы-перловника.

— Конечно, — кивнул Волчонок, — И я тоже буду серым.

Поляна была уже пуста, а они все сидели, с раздувающимися ноздрями, прерывисто дыша. Потом Волчонок вытянул толстые желтые лапы, положил на них морду. Глаза его стали узкими — две темных щелочки.

— Слушай Песню Леса, — сказал он, — Ляг в траву, так лучше, и слушай.

Чуча лег, запрокинул голову к далеким переливающимся верхушкам сосен, ясеней, берез…

«Ша-а-а», — летело сверху.

«Уи-чок-чок», — из кустов.

«Цк-цк-цк», — рядом из травы.

И все это смешалось, и Чуча услышал:

У меня есть лисы и лоси, — так говорил лес,

На суках раскосые рыси, говорил лес,

— Это все правда? — спросил Чуча.

Но Волчонок не ответил. Бок его поднимался ровно, одно тяжелое ухо завернулось, показав бело-серую подпушку, вокруг черного сухого носа металась муха. Чуча отогнал ее.

«Какой красавец! — подумал он, — Какой красавец!»

Теперь, где бы ни был Чуча, он слышал, как поет лес. И различал все новые слова. И знал, что все они — правда.

У меня есть дубы и грабы, — так говорил лес,

У меня есть грибы и рыбы, — говорил лес,

Белка с Сухой Сосны показала Чуче, как, прижавшись друг к дружке, в зеленом лапчатом домике живут орехи. Белка уносила их в гнездо, и Чуча помогал ей.

Видел он множество красной и дымно-черной ягоды, ел ее и дивился щедрости леса. Ему нравилось смотреть, как, поднимая землю, лезут из нее бледные, почти белые, свернутые в трубку, побеги травы.

А однажды он глянул на сосну и увидел, что одна чешуйка, маленькая точка, вдруг засверкала — от нее пошли синие, потом красные лучи.

Чуча сморгнул, и лучи стали голубыми, ярко-желтыми, оранжевыми.

— Что это?

— Не вижу, малыш, — отозвалась Белка с Сухой Сосны.

— Да вот же, вот на коре. Сейчас заденешь лапой!

— Нет ничего, кроме смолы. Поди-ка слижи ее. У тебя будут белые и крепкие зубы.

И верно, это светилась капелька смолы. И тогда Чуча впервые сам прибавил слова к Песне Леса:

И лес подхватил, запел, как свое:

— Это я придумал, — робко сказал Чуча.

— Не болтай глупости! — рассердилась Белка, — Вот хвастунишка!

А Волчонок, узнав об этом, сразу поверил:

— Ты молодец! Умный малый! А хочешь посмотреть, где олени ходят к речке?

И опять они бежали через густой кустарник, мимо заболоченных полян. Там сплошь наросла темная ольха, на ее ветках кое-где рыжели клочки шерсти. Длиннющие елки были выворочены с корнем: болотистая земля в бурю не удерживала их.