Ульф Старк - Петтер и поросята-бунтари

Моя ёлка играла, как целый оркестр. То нежно и мелодично, то громко и пронзительно, так что в ушах звенело.

Я лёг, прислонился затылком к стволу и заснул. И музыка вошла в мой сон.

Протрубил охотничий рожок. Пронзительно заверещала свистулька. Пролаяла собака. Хлопнули выстрелы, и целые стаи испуганных птиц с криком и шумом сорвались с верхушек деревьев. Журчал ручей, и где-то очень далеко плакал ребёнок.

Это был странный сон, очень страшный, но с хорошим концом.

Мне снилось, будто я стою на лестнице, приставленной к стене фабрики Голубого. Стою высоко-высоко на шаткой лестнице, которая качается на ветру. Ноги у меня дрожат, голова кружится, и я судорожно цепляюсь за лестницу. Я наклоняюсь, чтобы заглянуть в приоткрытое окно. Это окно кабинета Голубого.

Там сидит Голубой и ещё какой-то человек, похожий на того прокурора, который участвовал в суде над Бродягой. На человеке очень странный наряд — строгий вечерний костюм и охотничья шляпа с пером и всякими там охотничьими значками. Мне слышно, о чём они говорят.

«Тебе всё понятно?» — спрашивает Голубой.

«Так точно!» — отвечает человек и улыбается подхалимской улыбочкой.

«Доставить мне этого поросёнка живого или мёртвого! — громовым голосом приказывает Голубой. — Пора кончать с этими безобразиями! Он только сеет вокруг себя смуту. Твоя задача — извести эту гадину. Выследить и пристрелить. Ясно?»

«Будет сделано! — говорит человек. — Хлоп — и готово! Ещё ни одна дичь от меня не уходила. Глаз ещё, слава богу, верный и рука твёрдая. Прикончить жалкую домашнюю свинью — это задачка скорее для мясника, чем для охотника. Детская забава».

Он поднимает с полу какую-то штуковину и ласково, будто котёнка, поглаживает её. Я вижу, что это ружьё.

Я понимаю, что разговор идёт о Последнем-из-Могикан. Но тут всё заглушает дикий вой фабричного гудка. Я вздрагиваю, лестница наклоняется, и я чуть не влетаю в кабинет, пробив головой оконное стекло. Вот было бы дело! Странно ещё, что обошлось, при моей-то невезучести.

Сердце у меня трепыхается, как испуганная птица. Скорей, скорей, надо бежать выручать поросёнка! Куда бы его спрятать? Как назло, ничего не приходит в голову. Пусть удирает прямо в лес, там он, может, скроется от них, думаю я, спускаясь с лестницы. А лестница какая-то бесконечная, я никак не могу добраться до земли.

Потом я бегу, задыхаясь, по тропинке к домику Бродяги. Последний-из-Могикан бросается мне навстречу с радостным хрюканьем. Будто хочет сказать: «Давай поиграем во что-нибудь новенькое!» Нет, сегодня нам не до игр. Сегодня ставка в игре — жизнь. Охотник, наверно, уже вышел на свою охоту — ружьё за спиной, нож за поясом.

«Тебе надо бежать! — говорю я Последнему-из-Могикан. — Ты понимаешь меня? Ты уж, пожалуйста, постарайся понять. Один охотник хочет тебя убить. Он уже идёт сюда. Беги в лес и спрячься там».

Последний-из-Могикан смотрит на меня своими умными свиными глазками. И его свиное рыльце растягивается в улыбке. Будто он хочет сказать: «Не бойся. Я не пропаду. Им меня не поймать. Можешь за меня не волноваться». Я сажусь перед ним на корточки, и он тыкает меня на прощание пятачком в грудь, поворачивается и бежит в лес.

Я сажусь прямо на траву, сижу и не могу двинуть ни рукой, ни ногой — до того я устал. И тут появляется охотник. Он врывается в загончик, с проклятиями выскакивает оттуда и останавливается передо мной.

«Тут поросёнок не пробегал? — спрашивает он. — Этот мерзавец, кажется, успел улизнуть».

«Поросёнка не видал, а вот свинья какая-то только что пробежала. На ней была зелёная шляпа и цветастый галстук».

«Гляди у меня! — грозит мне пальцем охотник. — Ты брось эти шуточки. Давай выкладывай: пробегал или не пробегал?»

«Кроме той свиньи, никто тут больше не пробегал», — говорю я очень спокойно, хотя внутри у меня всё дрожит и мне хочется завыть благим матом от страха, от тоски и от злости.

«Заткнись, парень! — рявкает охотник. — Я такого нахальства не потерплю. Мне сейчас не до шуток».

Оно и видно, что ему не до шуток. Но он, кажется, всё-таки поверил, что я ничего не знаю ни про какого поросёнка, потому что он снова убегает в лес. А я лежу на траве совсем один и не знаю, что же мне теперь делать. Увижу ли я ещё когда-нибудь Последнего-из-Могикан? На душе так погано, что хуже, наверное, не бывает.

Я не помню дальше все подробности этого сна. Яснее всего мне запомнился конец. Помню только, что я всё бегал по лесу и разыскивал Последнего-из-Могикан. И вечером приносил для него еду, чтоб он не умер с голода. Я ставил еду в одно и то же место, под огромную развесистую ель, на которой сидело множество ворон — ель была будто вся увешана диковинными чёрными плодами. Наутро миска бывала пуста. Наверное, он нашёл это место. А потом он стал выходить ко мне из леса. И жилось ему в лесу, наверное, совсем даже неплохо, потому что он рос прямо на глазах и был такой крепкий и здоровый.