Ульф Старк - Петтер и поросята-бунтари

Зато охотник, наоборот, на глазах таял. Он меня не замечал, а я иногда видел, как этот негодяй рыскает в зарослях со своим ружьём. Он всё худел и бледнел, и зарос бородой, и его нарядный костюм был теперь весь залеплен грязью и смолой. Сначала он расспрашивал каждого встречного в лесу, не видел ли кто тут поросёнка. Но люди только качали головой или же нарочно посылали его совсем не в ту сторону. И он перестал расспрашивать и стал вообще избегать людей. От него осталась одна тень. И у него уже не было его хвалёной «твёрдой руки». Как только он вскидывал ружьё, у него начинали дрожать руки, а лицо покрывалось потом. Я сам это видел. Я начал теперь ходить следом за ним. То тут, то там мелькал иногда Последний-из-Могикан. То голова появится над кустом, то пятачок выглянет из-за дерева. Но он скрывался, прежде чем охотник успевал прицелиться. И пуля попадала в камень, в дерево или пень.

Однажды, когда я так вот крался за ним, он вышел из леса и направился к вилле Голубого. Он шёл медленно и нерешительно. Вот он остановился перед виллой. Я спрятался за куст, поблизости от той самой дурацкой садовой скульптуры «ДИАНА НА ОХОТЕ». и стал подслушивать.

«Неужели нашему великому охотнику удалось наконец-то изловить поросёнка? — насмешливо спросил Голубой, появляясь в дверях. — Пора бы уж, кажется».

«Нет, этот чёртов поросёнок, должно быть, заколдованный, — смущённо ответил охотник. — Никак к нему не подберёшься. Да его вроде бы и пуля не берёт».

«Так ты пришёл сказать мне, что не способен выследить обыкновенного поросёнка?» — зло прошипел Голубой.

«Я пришёл спросить, нельзя ли мне взять одну из твоих собак, — сказал охотник. — С собакой я бы запросто выследил этого проклятого поросёнка».

«О'кей, — сказал Голубой. — Можешь взять Бисмарка. Но запомни: если у тебя и на этот раз ничего не получится, пеняй на себя».

«Получится», — процедил сквозь зубы охотник.

С огромным датским догом на поводке он отправился восвояси.

Я всё ходил и носил в лес еду для Последнего-из-Могикан. Каждый раз я боялся, что увижу еду нетронутой. Устоять ли поросёнку перед охотником с собакой? Я уже больше не решался шпионить за охотником.

Один раз, поздно вечером, когда я подходил со своей миской к ели, я заметил, что за большим валуном поблизости что-то такое шевелится. Я подумал, что это Последний-из-Могикан, и хотел было его окликнуть. Но тут я увидел два чёрных, будто подрезанных уха. Я замер на месте. Это были собака и охотник. Теперь я различил и дуло ружья, оно было нацелено прямо на ель.

И тут вдруг появился Последний-из-Могикан. Я хотел крикнуть, чтобы предупредить его, но только беззвучно шевелил губами. Хотел броситься к нему, но ноги будто приросли к земле. Я ничего не мог. Мог только стоять и смотреть, как пристрелят Последнего-из-Могикан.

Но Последний-из-Могикан словно почуял опасность. Он кинулся бежать вверх по склону ближнего пригорка. Да разве поросёнку удрать от собаки? С глухим рычанием она бросилась вдогонку. Когда Последний-из-Могикан добрался до вершины, собака догнала его. Поросёнок остановился. Собака тоже застыла как вкопанная, разинув пасть и тяжело дыша. Так они и стояли друг против друга, будто каменные изваяния. Солнце как раз садилось, и в этом свете заходящего солнца Последний-из-Могикан казался огненно-красным. Огненно-красный кабан, а напротив — угольно-чёрный пёс. Я увидел, что охотник прицелился из-за камня. Почему же он не стреляет?

Я не выдержал этого ожидания. Ноги у меня подкосились, и я повалился на землю, и в тот же момент грохнул выстрел. Эхо прокатилось надо мной. Я не решался взглянуть. Я знал, что Последний-из-Могикан убит. Но когда я всё-таки поднял голову и посмотрел туда, я увидел, что Последний-из-Могикан бежит ко мне. А чёрная собака осталась лежать на пригорке. Никто больше не стрелял. Последний-из-Могикан остался в живых! Охотник, ясное дело, промазал и вместо поросёнка подстрелил собаку Голубого.

Последний-из-Могикан подбежал и прижался ко мне своим тёплым боком. Я обнял его.

«Милый ты мой, непобедимый поросёнок-бунтарёнок», — сказал я.

— Что ты такое говоришь? — услышал я голос Евы.

— А? Что такое? — сказал я.

— Я говорю: как ты меня назвал?

Когда я проснулся, рядом со мной лежала Ева. А я обнимал её за шею. Я всё ещё дрожал от страха. Ева погладила мой лоб. На голове у неё всё ещё красовался Лоттин венок. Около меня валялся череп Последнего-из-Могикан. В моих бутылках на ёлке пел и свистел ветер. Лотта сидела рядом с Евой. Она смотрела на меня испуганными глазами.