Валентина Немова - Изъято при обыске. Полвека спустя.

Владимир сел во главе стола, у раскрытого окна, Роза — напротив, я — на диван. Дмитрию сидеть было некогда. Он принес из кухни фарфоровую суповницу и принялся разливать в глубокие тарелки дымящуюся, приятно пахнущую солянку. Когда с этим кушаньем было покончено, он убрал со стола опустевшую посуду и подал второе, тоже очень горячее и вкусное. Сам ел на ходу. Вино также разливал он. И очень умело делал это, ловко, точно заправский официант из ресторана. Бутылку брал в руки, обернув ее чистой салфеткой. (Должно быть, подумала я, мамочка, всю жизнь мечтавшая иметь прислугу, вымуштровала сына).

Водку в рюмки себе и Дмитрию наливал Владимир. И всякий раз, когда произносили тост, выпивал ее до капли. Роза, пока мы сидели в гостиной, ни разу не встала из-за стола. Это был ее праздник. И она вела себя не как хозяйка, а как гость, вернее, как невеста на своей свадьбе. На ней было похожее на подвенечное, белое платье (возможно, это и был тот самый наряд, который она надевала, когда они с Володей, зарегистрировавшись, устроили в студенческом общежитии застолье. (Я знаю: многие женщины дорожат своим свадебным убранством и хранят его всю жизнь). На груди у Розы были оборочки, которые она то и дело трогала, манерно оттопырив мизинчик правой руки. На рукавах — кружевные нашивки, которые колыхались, когда она жеманно подергивала плечиками. Виновница торжества, конечно, вспоминала тот день, когда они с Владимиром сочетались браком, и старалась заставить и мужа углубиться в прошлое, когда у них, как говорится, «все было хорошо». С него она не сводила глаз, подобострастно улыбалась. Обратившись с каким-либо вопросом, сама же на него и отвечала, сопровождая свои ответы повтором: «Правда же, Володя, это было здорово?!» Одним словом, юлила перед ним, стараясь загладить свою вину, стереть из его памяти то, от чего его коробило, каким способом удалось ей взять над ним верх.

Супруг никак не реагировал на ее хитрые заигрывания. Красивый, в крахмальной сорочке с галстуком под цвет его карих глаз, с запонками из янтаря в виде рыбок. Он молчал, молчал и Дмитрий, и я тоже. Говорила, повторю, только Роза, потягивая мелкими глоточками вино из фужера, подчеркивая тем самым, что она получила прекрасное воспитание в семье потомственных педагогов и знает все правила хорошего тона. Изо всех сил старалась она внушить суженому своему, что он, женившись на ней, сделал правильный выбор и нет надобности заменять ее другой женщиной. Она все еще переживала то, что с ней могло случиться, такой кошмар! Ведь Володька вполне мог, переступив через то, чем она его притормозила, уйти. Даже подумать об этом ей было теперь страшно. А я, глядя на нее и читая ее мысли, думала: «Достала тебя наконец какая-то женщина — вроде тебя. Весело было тебе, когда ты разбивала чужие семьи, а каково теперь тебе самой, когда на твое счастье посягнули?».

Кроме меня, гостей у ни в этот день не было. Ту женщину, одну из своих новых приятельниц, которая первой заметила, что Владимир приударил за ее знакомой, и сообщила об этом Розе, чем помогла вовремя сориентироваться и принять надлежащие меры, дабы предотвратить беду, на это торжество не пригласила, называя ее с тех пор не иначе, как сплетницей. Трагикомедия! Иначе это не назовешь...

На десерт был подан Дмитрием бисквитный пирог. Большой, пышный, и не «казенный» какой-нибудь, какие продают в кулинарии, а домашний, испеченный Розой при содействии Дмитрия, сверху украшенный крупными сладкими ягодами, которые я принесла из своего сада им в подарок.

Когда трапеза подошла к концу, Роза увела меня из гостиной, где сын начал убирать со стола посуду, чтобы унести на кухню и там помыть, в другую комнату, в их с Владимиром спальню, которая в дневное время служила рабочим кабинетом хозяйке. Эта комната была немного меньше первой. На окне точно такая же, как и в гостиной, тюль. У стены, слева от окна, в углу двуспальная кровать, с такой высокой, расписанной вензелями спинкой, что за ней не увидеть, войдя в комнату, заправлена ли постель. У стены напротив — двустворчатый шифоньер. А слева от него — стеллажи, заваленные книгами. Тут и Большая Советская Энциклопедия, классическая и современная литература. Не нашла я, разглядывая эти полки, ни одной книги местных авторов. Уральские писатели, и прозаики, и поэты, по мнению моей подруги, недостойны были ее внимания. К одной из полок клейкой лентой была прикреплена фотография Владимира Высоцкого. Он был снят в тот момент, когда, аккомпанируя себе на гитаре, исполнял одну из своих песен, которые так нравились публике.