Валентина Немова - Изъято при обыске. Полвека спустя.

— Он будет и в магазин ходить, и готовить. Холодильник забит продуктами, и деньги я ему на расход оставлю. И полы будет мыть, и стирать. Будешь жить, как на курорте...

Предложение было заманчивым. Даже слишком, но я не спешила дать согласие.

— Отдохнешь от стирки, — продолжала она агитировать меня. И нащупала у меня уязвимое место. Постирать крупные вещи в саду не так-то просто. Вода, конечно, есть. Полные баки. Поливная, разумеется, не питьевая, но тоже хорошая, чистая. Только стирать-то надо не с мылом, а с порошком. Мыльную воду после стирки можно и под дерево вылить — это им не повредит. А воду, в которой растворен стиральный порошок? Ее надо выносить подальше от участка, чтобы не повредить посадки. Пока стираешь и тщательно полощешь белье, например, полбака вычерпаешь. И эти полбака в ведре перетаскать на защитку — работа не из легких...

— Вот видишь, - обрадовалась Роза, прочитав мои мысли. — Я же помню, ты говорила мне, что тебе в саду не хватает бытовых удобств. Здесь они будут к твоим услугам. Сунешь простыни в стиральную машину, насыплешь порошок, нажмешь нужные кнопки и отдыхай себе...

— Нет, — возразила я хозяйке квартиры. — Стирать я буду вручную, в ванне. Еще сломаю машину вашу...

— Значит, согласна? — поймала Роза меня на слове.

Мне ничего не оставалось, как сдаться.

Роза с мужем уехали. Мы с Дмитрием остались. Сначала все было тихо и спокойно. А несколько дней спустя он, что называется, отколол номер. Дал мне понять однажды (не стану уточнять, каким именно способом), что по ночам ему нужна женщина. Расшифровав его намек, я страшно разозлилась. Женщина, видите ли, потребовалась ему! А я тут при чем? Зачем мне это сообщать? Я же ему в матери гожусь! Мы же с его мамой одногодки. В одном классе учились. Или он не знает этого? Или не придает этому значения? Или он не в своем уме, наконец?! И тут меня вдруг осенило: у него действительно что-то не так с головой. Вот почему Роза не решилась оставить на него квартиру. Вот почему он не женится, хотя это ему не помешало бы. Вот почему он нигде не работает!

Другая на моем месте, додумавшись до этого, собрала бы свои вещички и покинула этот дом. Но я не привыкла, попав в затруднительное положение, спасаться бегством. Внушила себе, что нет причины паниковать. Иначе разве родители, уезжая, оставили бы его со мной? Нет, разумеется. Поместили бы его на время своего отсутствия туда, где лечат. А мен поручили бы лишь присматривать за квартирой. Вот и все. И вообще, этот его промах объясняется, возможно, не тем, что он не совсем здоров, а чем-то другим. Элементарно! Он, наверное, неправильно меня понял. Он — меня, а я — его...

Рассудив так, я успокоилась, но ненадолго: через некоторое время догадка моя подтвердилась. Нет, он не сделал мне ничего плохого. Просто одно обстоятельство помогла мне в этом деле разобраться.

Как-то утром (я еще не успела уйти из дома по своим делам) пришла почтальон, разносившая по квартирам пенсию. Дмитрий усадил ее за стол на кухне (и я в тот момент была там). Она разложила свои бумаги и стала отсчитывать деньги, а Дима — расписываться в ведомости. Родители оставили ему доверенности на получение их пенсий. Склонившись над столом, Дмитрий расписался один раз — за отца, второй — за мать. И еще раз. За кого? Не за меня же. Я свое пособие получаю в том городе, в котором прописана, в Перми. Стало быть, в третий раз он поставил свою подпись. А это значит: он пенсионер. И не по старости же! Он не постарался это скрыть от меня. Я поняла, в этом уже трудно было усомниться: у него нерабочая группа инвалидности, что отмечено в каком-то его документе, почему его и не берут на работу. Данную тему обсуждать с ним я, разумеется, не стала. Но рассердилась на Розу за то, что она, уговаривая меня пожить с ее сыном под одной крышей в течение месяца, скрыла от меня такой факт. Весь этот период я наблюдала за ним, но никаких отклонений от нормы в его поведении не заметила. Никаких признаков никакого недуга. Но болезни разные бывают. Скорее всего, предположила я, он страдает каким-то нервным расстройством. А у кого они в порядке, эти нервы?! Тревога моя развеялась. Я притворилась, что не поняла его намека, и снова стало у нас в доме тихо и спокойно. Впредь он уже не допускал оплошностей, подобных той. И старался изо всех сил угодить мне. Как и обещала мать, выполнял всю работу по хозяйству. Мне было не по себе от этого, но я не предлагала ему свою помощь. Физических сил у него было хоть отбавляй, я слишком уставала в своем саду именно от физической работы, чтобы еще и дома, что называется «вкалывать». Он это прекрасно понимал и не проявлял недовольства. Я уходила из дома рано утром, чтобы успеть на первый автобус, доставляющий садоводов до их земельных участков в коллективных садах. Возвращалась поздно, последним автобусом. Диму я не просила поехать за мной и подсобить мне. Ему хватало дел и дома.