Нил Шустерман - Здесь был Шва

Шва понемногу блекнул, словно линяя и размываясь, и я стал осознавать, что он, возможно, прав. Если он и дальше будет просеиваться сквозь мозги всех знающих его, как сквозь дуршлаг, то когда-нибудь просочится полностью и растворится в небытии. Я всё реже и реже замечал его в классе; а когда вдруг спрашивал себя «где Шва?» и принимался оглядываться по сторонам, то впадал в панику, потому что обнаружить его сразу удавалось далеко не всегда. Становилось всё труднее напоминать себе не забывать о нём. Мои мозги словно бы превратились в сито; да не в обычное, а избирательное, потому что я очень хорошо помнил некоторые вещи, как, например, лица, имена, спортивные результаты. Но Шва — с ним дело обстояло как с датами или другими историческими фактами. Всё равно что пытаться вспомнить Льюиса и Кларка [32] Мериуэзар Льюис и Уильям Кларк возглавили первую сухопутную экспедицию через территорию США от атлантического побережья к тихоокеанскому и обратно (1803–1806). В дороге к экспедиции присоединилась Сакагавея — женщина из племени шошонов, которая оказала большую помощь в качестве переводчика (см. примеч. 21). или «Манифест предназначения» [33] «Манифест предназначения», или иначе «Установление Судьбы» (англ. Manifest Destiny ) — крылатое выражение, которое используется для оправдания американского экспансионизма. Первоначально имелась в виду экспансия на Дикий Запад и политической программой которого стало положение о том, что США призваны нести свет цивилизации дикарям. С начала XIX века термин не применяется в политике, но остался в публицистической литературе и продолжает широко использоваться для обозначения американской «миссии» по продвижению демократии во всём мире. — по обеим этим темам я делал торжественные доклады. Та ещё морока, скажу я вам; ведь когда делаешь такой доклад, нужно одеться в костюм, соответствующий теме. Интересно, и как бы я мог одеться этим самым «Манифестом»? [34] На картине Джона Гаста «Американский прогресс» изображена аллегория этого «Манифеста» Мне снизили оценку, потому что я явился в джинсах и футболке; и как я ни доказывал, что Леви Штраусс начал шить джинсы именно во время экспансии на Запад и потому они и называются Levi’s… Подождите, о чём это я? Ах да. Ну и вот, теперь я начал подозревать, что над Шва тоже нависло какое-то не вполне ясное предназначение.

После нашей с Лекси не очень удачной попытки установить, чтó в действительности случилось с мамой Шва, прошла неделя. Шва пока не дал мне ни малейшего намёка на то, какие боевые средства он собирается применить в своей одинокой борьбе за всеобщее внимание. Я беспокоился за него. По-настоящему беспокоился.

Был вторник. Кроули остался без сиделки — ни одна не выдерживала его больше трёх-четырёх дней. Это стало чем-то вроде игры — угадывать, сколько времени старому злыдню понадобится, чтобы очередная бедняжка побежала паковать чемоданы. Сегодня вечером должна была прийти новая, ничего не подозревающая жертва, но поскольку Лекси отправилась на заседание своего «Клуба 4 Ч», я решил посидеть с Кроули после того, как выгуляю собак — не оставлять же больного одного. Я принёс ему угощение — фокаччу, которую сделал накануне папа в дополнение к veau Marseille, приготовленному мамой.

Войдя в квартиру с последней выгулянной собакой, я застал Старикашку за необычным занятием: он гладил Милосердие и ласково шептал ей всякие прелестные глупые слова, которые мы обычно говорим своим любимцам, когда думаем, что нас никто не слышит. Кроули увидел меня и сразу же отпихнул собаку.

— Чего уставился? Займись барбосами!

— Я уже всех выгулял.

— Тогда что ты здесь забыл? Жалование выдаётся в другой день.

Я пожал плечами.

— Да вот решил посидеть с вами до прихода новой сиделки. Поговорим, поедим папиной фокаччи…

— Нет уже твоей фокаччи.

— Вы съели всю?!

— Она всё равно была для тебя слишком хороша, — проворчал Кроули. — Ты бы заглотил её и вкуса б не распробовал.

— Это вас надо было назвать Чревоугодием! — воскликнул я, и Чревоугодие тотчас же примчался к нам с надеждой в глазах.

Кроули засмеялся.

— Ну вот, возись теперь с ним сам!

Я решил воспользоваться моментом. Всего минуту назад я видел, как из глубин души Старикана на поверхность вынырнула тщательно скрываемая нежность. Если я сейчас кое-что спрошу у Кроули, то, может, он изволит дать чуткий и деликатный ответ?