Галина Карпенко - Как мы росли

— Железо принесите обратно, — сказал садовник, — я им укрываю маленький парничок.

Кроме «анютиных глазок», он накопал им флоксов, которые, оказывается, тоже не боятся мороза.

В обратный путь двинулось целое шествие. Впереди ребята несли рассаду, сзади шла Оксана Григорьевна с кустом зимней розы, которая, как сказал садовник, великолепно цветёт летом. Замыкал это шествие сам садовник с какими-то верёвочками, колышками.

— Я вам помогу разбить клумбу. Нельзя же, — говорил он на ходу, — сажать как попало. Нужно, чтобы на клумбе была картина из цветов. Иначе какая же это клумба!

Увидев в парке Наливайко с тачкой, садовник показал на него Оксане Григорьевне:

— Это мой друг, но взял с меня клятву, чтобы я, упаси бог, не рассказал, как он меня выходил. Я эту зиму очень тяжело болел.

— Он вас и раньше знал? — спросила Оксана Григорьевна.

— В том-то и дело, что нет. Познакомились мы с ним при обстоятельствах для него, надо сказать, неприятных — он лез на дерево да обломил сук, а я хотел его выдрать за уши, но не смог: меня уже лихорадило. Он довёл меня до сторожки, а потом навещал каждый день. Вот видите, я вам всё рассказал. Только прошу: не выдавайте меня, не нарушайте моей клятвы.

— Ни за что не выдам! — пообещала Оксана Григорьевна. — Я знаю, что такое ребячья тайна.

— Доброе сердце у него! С таким сердцем парень должен быть врачом, — сказал старик.

Потом, оглядев клумбу, он стал командовать. Ребята копали лунки, бегали за водой и держали натянутые верёвочки. А Наливайко продолжал возить свою тачку и даже не глядел в их сторону.

Пока в парке сажали цветы, Чапурной поймал вора. Перед ним стоял Персик в ожерелье из сухой воблы.

— Снимай рыбу и уходи! — сказал Чапурной. — Уходи, больше разговаривать с тобой не буду — хватит! Только зря лазишь в кладовку через форточку: ключи вот, висят на гвоздике, а моя комната не запирается.

Персик снял воблу, положил её на стол и стал у двери.

— Я сказал — уходи! — Чапурной готов был поколотить Персика, и как следует.

Персик попался Чапурному не в первый, а уже в третий раз. Первый раз Чапурной простил. Второй — долго и по-хорошему уговаривал. Персик плакал, обещал.

Чапурной тогда ему сказал:

«Если что надо, приди, скажи — я сам дам. Но не таскай, это же последнее дело — таскать».

Теперь парень опять украл.

— Не хочешь жить по-человечески, чёрт с тобой! Убирайся! Ну!

Персик стоял и не двигался с места.

— Ты думаешь, опять пожалею? Ничего подобного! — сказал Михаил Алексеевич, взял Персика за руку и вывел за ворота.

С воровством Чапурной смириться не мог. Ничего, попадёт в милицию — может, чему-нибудь и научится.

Чапурной запер калитку и ушёл в дом.

Персик действительно надеялся, что Чапурной его опять простит. Сначала он досадовал только на то, что попался, а потом вдруг ему стало обидно, что Чапурной не захотел с ним говорить. Персику стало страшно, что он будет жить опять сам по себе и Чапурной от него откажется. Персик привык к Чапурному. Он даже злился, когда Чапурной кого-нибудь другого хвалил, а не его. Он боялся не только Чапурного — он прятал и от ребят то, что крал. Чапурной сказал:

«Если у нас заведётся вор, я от вас откажусь».

Персик сидел на холодном асфальте и ждал, что Чапурной позовёт его обратно. Скажет: «Персик, иди ужинать».

Но Чапурной его не позвал. Больше того: Чапурной пошёл куда-то сам из дому и, проходя мимо, даже не посмотрел на Персика.

Поздно вечером за Чапурным пришла Варина бабушка.

— Михаил Алексеевич, пойдём ко мне! — Видно, она очень спешила, когда шла к Чапурному, и никак не могла отдышаться.

— Да ты сядь, — сказал Чапурной. — Что там у тебя стряслось?

— Стряслось. Васька пришёл. Худущий, стриженый!

Чапурной натянул куртку:

— Идём, Аполлоновна, идём!

Пошли. Бабушка с палочкой, Чапурной — впереди.

— Не оступись, — сказала бабушка. — Видишь, всю мостовую разворотили, какие-то трубы кладут. Говорят, скоро фабрику пустят.

Вот и большая улица и особняк, в котором ребята в буржуев играли. Чапурной быстро взбежал по лестнице, открыл дверь: за столом сидел Васька Жилин.

Он ждал, что войдёт Аполлоновна, и, увидев Чапурного, встал. Но с места не двинулся. Чапурной сам подошёл к нему и, обхватив рукой его стриженую голову, прижал к себе: