Валентин Столяров - Герои в красных галстуках (сборник)

Егорка насторожился. Присмотрелся.

— Ух ты, — выдохнул он, — да это ж немец.

Бросился к кухне, на ходу изготовил автомат: «Хенде хох!» И очередь в небо.

Солдаты повскакали и схватились за оружие. А Егорка, дрожа от возбуждения, бросился к немцу и наставил ствол автомата прямо в живот заблудившемуся фашисту.

Пленный оказался не очень осведомленным «языком», но весть о том, как мальчишка пленил немецкого повара, быстро облетела полк. Узнал об этом и командир полка.

— Что там у вас случилось? — спросил он по телефону капитана Смирницкого.

— Да немецкий повар заблудился, а братишка мой его задержал.

— Говорят, стрельба была?

— Да, Егорка дал очередь.

Егорке комбат сказал:

— Наделал ты, брат, шумихи. Сам батя на тебя посмотреть хочет. Смотри у меня, не проговорись, кто ты и откуда.

В Венгрии под городом Мишкольц батальон Смирницкого поднялся в атаку, ко был прижат к земле пулеметным огнем. Пулемет противника замаскирован так, что трудно определить, откуда он бьет, пули с противным свистом вспарывали землю.

— Ага, вот он где, проклятый. Ты, Егорка, тут лежи, а я с ним разделаюсь. — И Славка пополз вперед по склону высотки.

Егорка впервые ослушался приказа друга. Пилоткой протер глаза, осмотрелся, закинул за спину автомат и, отстегнув от пояса обе гранаты, быстро заработал локтями и коленками. Каска сползала на глаза. Егорка снял ее. «Потом вернусь, заберу, — подумал он. — Только бы не забыть, она еще пригодится».

Казалось, пулемет стрекотал совсем рядом. Егорка чуть приподнял голову и увидел впереди Славку. Он был недвижим и лежал на спине с зажатыми в руках гранатами. Егорка подполз, забрал его гранаты, рывком продвинулся вперед и одну за другой побросал туда, откуда извергалась смерть. Пулемет смолк. И сразу с разных сторон послышалось: «Ура-ра-а!»

А Егорку что-то ударило, голова закружилась, и в глазах померкло. Потом сквозь туман он увидел Аню, медсестру.

— Аня, — тихо произнес Егорка, — спаси Славку. Он там… Он…

Очнулся Егорка от боли и сразу все вспомнил. А рядом рокотал густой бас.

— Он как сюда попал?

— С передовой привезли, — ответил женский голос.

— Тоже вояка.

— Зажим… тампон… еще тампон… Он чей? Наш? Венгерский?

— Он капитана Смирницкого.

Звякнуло железо о железо.

— Три осколка в такую маленькую голову, гм… а четвертый, у виска, придется оставить, — ворчит хирург. — Пульс?

— Нормальный.

— Где я? — тихо спросил Егорка.

— Ага, ожил.

…Забинтованная голова доставляла много неудобств. Сердитый хирург с рыжей, клинышком, бородкой, исподлобья смотрел на Егорку. Его колючий взгляд будто говорил: «Мне и взрослых вдосталь хватает, а тут еще ты…» Перед уходом, оборачиваясь от двери, строго наказывал:

— Лежать у меня, не двигаясь. Понятно?

Пока было больно Егорка и не двигался, а как стало легче, спросил сестру, курносую, веснушчатую девушку, — далеко ли его увезли от батальона Смирницкого.

— Брат он мой старший, нас только двое из всей семьи осталось, — решил разжалобить сестру, — ему нужно сказать, что я жив.

Дня через три Егорка получил пакет. В нем оказался шоколад, букварь, короткое письмо от комбата: «Выздоравливай, братишка. Тебя ждет весь батальон. Есть тебе и подарок. Смирницкий».

Поправлялся Егорка быстро. Старался чаще попадаться хирургу на глаза, чтобы заметил, что пора его выписывать в часть. Но хирург не торопился и делал вид, что не замечает выздоровевшего мальчишку. Тогда Егорка решил напомнить ему сам.

— Опять? На фронт? Нет, мил-человек, поедешь в тыл, к родным, — рассердился хирург.

— Некуда мне ехать, — твердо сказал Егорка. — У меня никого нет, кроме брата, капитана Смирницкого.

— На фронт я не имею права тебя отправлять. Тоже мне, вояка!

— А я убегу, — тихо, но уверенно возразил мальчик.

Наверное, доктор понял: и верно, убежит. И разрешил выдать Егорке обмундирование.

В батальоне Егорку первым увидел Митрий:

— Живой, сынок!

Схватил в охапку и потащил к солдатам.

— Смотрите, кого я принес, — закричал он с порога.

Все бросились к Егорке. Хотели было качать, но Митрий загородил его собой.

— Человек из госпиталя, сомнете.

Капитан Смирницкий, которому Егорка хотел отрапортовать о возвращении, крепко прижал его к себе.

— И кто тебе велел лезть в это пекло, мошенник ты этакий.

Егорка заплакал. Хорошо, комбат не видел. Он все прижимал его к себе, Егорка незаметно терся мокрыми щеками о его пропыленную гимнастерку.