Валентин Столяров - Герои в красных галстуках (сборник)

И стал Егорка солдатом. Правда, на поверке еще не называли его фамилии, но в строй он становился и считал себя взаправдашним воином.

А вскоре в штабе батальона произошел такой разговор:

— Мальца надо отправить в тыл, — говорил начальник штаба.

— Жалко, — возражал капитан Смирницкий. — Никого у него нет, да и к батальону привык. Ну, отправим в тыл. Куда? К кому?

— Там пристроят, не беспокойся.

— Так-то оно так; но ты видишь, как он старается.

— Ты Виталий Васильевич, неисправим. Он ребенок, ему учиться надо, а мы его — под пули. Ты понимаешь это?

— Все понимаю. Но, знаешь, прикипел. Как к родному. Запиши его как моего брата Смирницким Егором Васильевичем, и будь что будет.

— Смотри, Виталий, чужой жизнью играешь.

Опекать Егорку взялся Славка. Он его учил стрелять, бросать гранату.

Исходную позицию перед боем батальон занимал ночью. Егорка не отставал от Славы, бежал за ним, пригнувшись, с автоматом на шее. Оружие тянуло вниз, и Егорка держал его почти на руках. Вскочили в траншею. Об опасности не думалось. В голове только одно: не отстать и не растерять гранаты, засунутые под широкий офицерский ремень с портупеей.

Траншея извивалась вдоль широкого поля, где когда-то росли пшеница да овес. Справа, совсем рядом, по-хозяйски расположился пожилой солдат дядя Семен со своим противотанковым ружьем и боеприпасами, слева — Митрий, тот, что накормил Егорку в первую ночь.

Разговаривали шепотом. Славка показал, как надо разложить гранаты и где укрыться, если начнется артиллерийский обстрел.

— Ординарца к комбату!

— Славка, к Смирницкому! — не поворачиваясь, передал Митрий.

От комбата Славка вернулся быстро.

— Ты, Егор, смотри, из траншеи не высовывайся, — строго сказал он. — Комбат сказал: если полезешь, куда тебя не просят, тут же спишет и в тыл отправит, и что я за тебя головой отвечаю. Значит, будешь делать то, что я прикажу.

— Слушаюсь!

— Так-то вот.

На рассвете за дальним леском загрохотали пушки. Над головами зашелестели снаряды, а затем то впереди, то далеко сзади поднялись вихри пыли.

— Началось, — проговорил дядя Семен, прилаживая длинный ствол ПТР между двух камней.

Егорка не помнил, сколько времени грохотали орудия и рвались снаряды. Он, свернувшись калачиком, лежал на дне траншеи, заткнув уши пальцами.

Дрожала земля. Пахло чем-то приторно-сладким.

— Танки! — вдруг закричал Славка.

Егорка вскочил, протер глаза и, подтянувшись на руках, уперся подбородком в дерн бруствера. Он увидел, как из оврага слева выползло сразу несколько танков. Поднимая пыль, они направлялись прямо на их траншею, на него.

— Егорка, ложись! — зло крикнул Славка, поднимая связку гранат. — Семен, — повернулся он к петеэровцу, — бери правого, а мой — левый.

Но левый почему-то остановился, завертелся на месте и окутался дымом.

— Ого! — закричал Славка. — Сорокапятчики действуют!

По первому выстрелил Семен, перезарядил ружье, выстрелил еще. Метрах в двадцати танк задымил.

Славка размахнулся и бросил гранаты.

От взрыва на глазах расползлась гусеница.

— Егорка, — позвал дядя Семен, — не зевай, фашисты удирают.

Только тут Егорка вспомнил, что у него есть автомат. Он прицелился и дал очередь. Фашист дернулся и завалился. Прицелился в другого, отползавшего за бугорок. И тот вздрогнул и обмяк.

— Есть! — закричал Егорка.

В траншее раздалось: «Ура-ра-а!»

Батальон поднялся в атаку.

Вместе со всеми бежал и Егорка. В захваченной батальоном деревне Славка нашел Егорку.

— Ты где был? — накинулся он.

— Как где? В атаку ходил.

— Не ранен? Ну и молодец. А как ты тех двух фрицев, а? Вот здорово!

— А один офицер был, — похвастался Егорка. — Вот, смотри, что я с него снял. — И он подал Славке полевую сумку.

Трофей, захваченный Егоркой, — сумку с топографическими картами — передали комбату.

Вечером перед строем комбат объявил благодарность рядовому Егору Смирницкому.

Тут уж он не растерялся и что было духу крикнул:

— Служу Советскому Союзу!

Время давно перевалило за полдень, а кухни все не было. Солдаты в ожидании обеда занимались разными делами — кто чистил автомат, кто писал письмо. Егорка скучал. Писать письма некуда, а автомат он уже почистил. Он бесцельно ходил от одной группы к другой, поглядывая на дорогу, откуда ожидалась кухня.

Повозка показалась совсем с другой стороны. И везла ее не та лошадь, к которой все привыкли, а крупная, с лохматыми ногами и подрезанным хвостом.