Большое сочинение про бабушку

Телефон! Тебе Иришка, наверное, звонит. А у нас телефонов долго не было. Просто идешь, к кому тебе надо, в окошко стукнешь…

***

Иришка сегодня у меня ночует. У Иришки нет братьев и сестер. У меня тоже. Мама говорит, что ей хватает меня одной. У бабушки в семье было шесть детей, но два умерли, и даже бабушка Макрида не помогла. Мне иногда очень хочется брата или сестру. И тогда мне разрешают пригласить в гости Иришку. Это здорово. Можно вместе играть в карты или на компьютере, а потом шептаться полночи. Почему-то ночью секреты интереснее рассказывать, чем днем. А еще страшные истории можно сочинять. Нам родители не разрешают ужастики смотреть, поэтому мы сами придумываем про ведьм, вампиров. Или про пирожки с ногтями. Только это сначала страшно, а потом смешно, мы же знаем, что это неправда.

— Бабуль! — зову я. — А вы в детстве друг другу страшные истории рассказывали?

— Еще какие, — кивает бабушка. Она заходит в мою комнату, в руках вязание. Бабушка сама нам носки вяжет из моих старых шерстяных кофт. Хотя сейчас в магазине можно любые вещи купить.

— Про скелеты рассказывали?— спрашиваю я.

— Что же можно страшного про скелеты рассказать, они же не живые… Мы про войну рассказывали. Вот это было страшно. Когда живые люди живых людей уничтожали. А еще про волков. Их вокруг деревни много водилось. А самая страшная история — это про волков и про войну вместе. Про моего папку.

— Расскажи, — просим мы с Иришкой. В комнате у нас, для большего страха, темно. Бабушка садится на край моей кровати. Вязать в темноте нельзя, но она не сидит просто так, а разглаживает мою простынку, поправляет одеяло и рассказывает:

Про самый большой страх

Вечером мы с братьями укладывались на полатях. А родители спали на кровати. Папа ее сам сделал.

У нас было радио, и мы перед сном слушали концерт или “Театр у микрофона”. Но иногда радио барахлило, и тогда было гораздо интересней. Мы друг другу начинали рассказывать страшные истории. Или просили папку рассказать. Мама рассказывать не любила. Она только песни нам пела. Конечно, веселые истории тоже рассказывали, но страшные больше запоминались.

Мой отец, твой прадед, родился на Волге, в деревне Эбенфельд. В переводе — Ровное поле. По национальности он немец. В их деревне даже не говорили на русском. И в соседних деревнях тоже. Потому что здесь была Поволжская немецкая республика. Раньше у нас страна была совсем другая. Называлась Советский Союз. У нас было много республик: Украинская Советская Республика, Белорусская, Таджикская — много-много народов в Советском Союзе жило. Границ не было. Как сейчас в Европе, так и у нас было. Вот и немцы тоже жили. Рядом с ними в своих деревнях жили русские. В своих — украинцы. Хочешь — живи сам себе, хочешь, приходи в гости к соседу. У нас в стране знаешь сколько народов живет? Больше 170. Кто-то на своих землях с самых древних времен. А кто-то не так давно. На Урале или на Алтае русские совсем недавно поселились. Когда-то царица Екатерина, она ведь родом тоже из Германии, пригласила в Россию немцев. Земли на всех хватало, а рабочих рук всегда было мало. Но вот началась Вторая мировая война. Германия напала на Советский Союз. Сталин — главный в стране он тогда был, испугался, что поволжские немцы будут помогать фашистам, раз они им родственники и с ними на одном языке говорят. Немцев назвали предателями и решили всех-всех срочно отправить подальше от фронта. Генриху — так твоего прадеда звали — тогда было 14 лет. Чуть старше тебя. Все были объявлены предателями, и старенький дедушка Теодор, и малышка Мария, и Генрих — самый веселый парнишка в деревне. В Ровнополье жило много людей. Большая была деревня. Со школой. Аккуратным заборчиком из камня обнесена, деревцами обсажена. Ведь эта земля родной им стала, как русским или украинцам Алтай, или тебе вот Урал теперь родина. Они там родились, мы — здесь, хотя наши предки и жили совсем в других краях. Где родился, там и пригодился.

— Через 24 часа за вами придет подвода, — объявили военные. — Взять самое необходимое. Дома на замки не закрывать. Скотину отвязать. Двери в сараях и ворота оставить открытыми.

Люди бросились собираться. А что собирать? Огороды неубранные, сентябрь стоял. В сараях животные, куры. Мама Генриха рыдает, обнимает коров. А все, что в избах, что с этим-то делать?

Пришли подводы, и всю деревню повезли. Кто утром подоит двух коров? Кто напоит четырех телят, накормит поросят? Лают, воют собаки, бегут вслед за хозяевами. Кошки попрятались под крылечками. Над Волгой стоны, плач. Никто не знает, куда людей везут, зачем, почему, на сколько. Вернутся ли когда они домой?