Михаил Жестев - Открытие

— Знаю! Меня батька учил уже…

Тимоше не терпится проехать борозду самому, и на повороте он смело берёт в свои руки окучник.

— А ну, отойди, тётя Поля!

— Смотри, капусту не помни!

— Не помну.

Тимоша проезжает первую борозду, за ней вторую; его лицо раскраснелось, кепки уж давно нет на голове, где-то свалилась на повороте, а он без устали продолжает итти всё новыми и новыми междурядьями. Он идёт за окучником, и ему хочется крикнуть тёте Поле, чтобы она посмотрела, как у него здорово получается. Словно нос корабля в воду, так врезается нос окучника в землю, он поднимает земляную волну, разламывает её надвое и, словно брызги рассыпая чёрные крупинки, плывёт всё дальше и дальше. И всё это делает он, Тимоша! Своими руками, как настоящий пахарь!

Прасковья Ивановна наблюдает за мальчиком и каждый раз, когда он проходит мимо неё, спрашивает:

— Тимошенька, а ты не устал?

— Нет.

— Может, отдохнёшь?

Наконец она подходит к нему и забирает в свои руки окучник. Он уступает ей место пахаря, но с условием, что через пять борозд, вон там, на той грядке, он снова пойдёт за лошадью…

И ей приходится согласиться. А через пять борозд он отнимает у неё вожжи. И уже погоняет лошадь.

— Но! Веселее! — И кричит, уже отъехав подальше: — Тётя Поля, ты иди, я тут один управлюсь…

И верно, чего тут делать звеньевой, когда мальчонка вон как ловко окучивает капусту. А устанет — отдохнёт. И с лошадью не хуже большого знает, как надо обращаться… Прасковья Ивановна идёт в деревню. Идёт и всё время оборачивается. Боязно ей и радостно за Тимошу. Всего только двенадцатый год мальчику, а вполне можно положиться на него. И всё же, последний раз обернувшись, грозит пальцем:

— Смотри не балуй! Капусту не помни!

А Тимоша ничего не слышит, ничего не видит. Он рыхлит и поднимает землю, и ему хочется вот так итти за окучником без конца, как в жаркое время пить и пить, не отрываясь от кружки студёной воды.

Прасковья Ивановна возвращается в поле, когда Тимоша обработал не одну сотку капусты. Она осматривает междурядья, по лицу её видно, что ей понравилась окучка, и, улыбаясь, она говорит Тимоше:

— Вечером кино приедет, так ты билета не покупай. Тебе билет от правления будет.

— Не надо мне билета, — отказывается Тимоша. — Чего зря тратиться.

— А как же без билета?

— Мы без билетов ходим. Их в окне не проверяют!

Прасковья Ивановна смеётся и грозит пальцем.

— Сегодня через дверь войдёшь. Только умойся, чистую рубаху надень, причешись…

Широко шагая по полевой дороге, идёт председатель колхоза Федосеев. Он подходит к обочине канавы и кричит через поле:

— Прасковья, срочное дело до тебя есть!

— Какое еще дело?

— Человека из звена дай. С конюхом поедет в ветлечебницу: жеребят на осмотр требуют.

— Нет у меня человека…

— А ты найди!

Тимоша смотрит то на звеньевую, то на председателя. Ему хочется выручить тётю Полю, которая разрешила ему и коней с ночного пригнать и вот капусту окучивать, и неожиданно он предлагает:

— Давайте я съезжу…

— И то верно, — подхватил Федосеев. — Насчёт коней он мастер!

— У меня наряд Тимоше на вечер уж дан, — говорит Прасковья Ивановна.

— Какой наряд?

— Кино смотреть.

Председатель недоумевающе оглядывает то Тимошу, то звеньевую и неожиданно громко смеётся.

— Наряд на кино? Это еще что за наряд? — Но вот его лицо снова становится серьёзным, и он, сокрушённо вздыхая, говорит: — Да, такой наряд не отменишь. Что же, придётся другого послать.

Тимоша нерешительно спрашивает:

— Тетя Поля, я и жеребят сгоню и в кино успею.

— А это уж не тебе решать, — сердито бросает Прасковья Ивановна. — И без тебя люди найдутся.

До вечера Тимоша не знает, куда себя деть. Он успевает дважды выкупаться, покататься на старом велосипеде без седла, даже смастерить бумажного змея. Наконец наступает вечер. Тимоша идёт домой и, надев чистую рубаху, направляется смотреть кинокартину. В вечерней тишине стучит бензиновый мотор передвижки, бойко продаёт билеты киномеханик, вся деревня собралась у клуба. Гаснет свет. На первой скамье сидит ночной сторож старик Ефим. Он отлично знает, что картину лучше смотреть с заднего ряда, но он привык считать первый ряд самым почётным и потому полон решимости просидеть весь сеанс с откинутой назад головой. И рядом с Ефимом садится Тимоша.

Однако до конца просмотреть картину не всем удаётся. В середине фильма с шумом раскрывается дверь и слышится заглушающий музыку басистый голос, вызывающий председателя колхоза.