Вера Новицкая - Галя

И вдруг добровольно отказаться, потерять вас, стать вам чужой?!. Нет, такой жертвы я не в силах принести Борису Владимировичу!

— Полно, моя девочка, полно, моя крошка, — растроганный, все более и более волнуясь, начал Таларов. — Тебя просто страшит перемена условий жизни, ты именно «приросла», как говоришь, к здешней обстановке, но переход совершится, и ты будешь счастлива…

— Никогда!.. Никогда!.. — убежденно воскликнула Галя. — Сегодня, в самый важный момент нашего объяснения мне достаточно было увидеть ваше расстроенное лицо, чтобы в то же мгновение вся моя душа рванулась к вам. Я уже ничего не слышала, не слушала даже… Я была здесь, с вами! Мое сердце уже болело от вашей еще неизвестной мне боли, и весь предыдущий разговор, и все остальное мигом слетело с меня и рассыпалось брызгами. Нет, неправда! Неправда! Не жертва это! Милости прошу: возьмите, возьмите меня с собой! — страстно воскликнула Галя. — Дядя Миша, вы молчите, — снова начала она. — Вы не согласны? Вы боитесь поручить мне вашу Асю? Значит, вы не доверяете мне как прежде, не любите меня больше?… — скорбью звучал упавший голос.

— Не люблю? — Таларов грустно усмехнулся. — Если бы я был молод, как Ланской, и не помят жизнью, я бы знал, как поступить! Я бы сказал: «Моя дорогая Галочка, ненаглядная моя девочка, будь матерью моей одинокой сиротке, протяни мне свою руку, и дружно, душа в душу, пройдем с тобой дорогу жизни. Но теперь — связать юную жизнь со своей, уже надломленной? Это эгоизм, это еще жертва!

— Не жертва, а счастье, — горячо перебила Галя. — Громадное, светлое, недосягаемое счастье! Даже во сне я о нем не мечтала. И как светла, как легка будет эта дорога. Как отрадно будет идти по ней! — восторженно воскликнула девушка.

— Ты не боишься? — глядя на нее счастливыми глазами, со сразу помолодевшим, преобразившимся лицом, спросил Таларов.

— Чего? Счастья? — со звучащей в голосе глубокой уверенностью вопросом же ответила Галя.

Взявшись за руки, счастливые и взволнованные, они стояли, как бы стараясь этим тесным рукопожатием еще прочнее закрепить и так уже навсегда крепко связанные свои жизни.

А там, совсем близко, раздавались мелодичные звуки оркестра, они сливались с чириканьем ранних пичужек и с тихим шелестом росистой изумрудной листвы, которую ласкал легкий предрассветный ветерок. Нежно алело пробужденное первой улыбкой солнца разгоравшееся небо, и молодой зарождавшийся день приветливо заглядывал в распахнутые окна комнаты, где тоже занималась светлая заря новой жизни.

Холстинковый — сделанный из холстинки, легкой льняной или хлопчатобумажной ткани (обычно полосатой или в клетку).

Руляда — рулет.

Пасха — здесь: особое блюдо из творога, которое по русской традиции готовится только один раз в году — на праздник Пасхи.

Ледник — погреб со льдом или снегом, помещение со льдом для хранения скоропортящихся продуктов.

Двенадцать Евангелий — читаемые на утрене Страстной Пятницы двенадцать евангельских текстов, посвященных страданиям Иисуса Христа.

Мезонин — надстройка над средней частью жилого дома в виде неполного верхнего этажа.

Саводник Владимир Федорович (1874–1940) — историк литературы, преподаватель словесности, автор нескольких школьных учебников.

Нарочный — лицо, посланное со срочным поручением; гонец, курьер.

… шурина… ( франц. )

Несграбный — неуклюжий.

… мой дорогой… ( франц. )

… все танцуем польку! ( франц. )

… мой дорогой… в конце концов… ( франц. )

… попугая-неразлучника ( франц. ).

Пароксизм — приступ или внезапное обострение болезни.

… красавец… ( франц. )

Классюха — прозвище классной дамы.

Горе — ввысь, к небу.

«Синявками» воспитанницы называли классных дам, по тому что те носили синие форменные платья.

… извините… ( франц. )

Атропин — алкалоид, содержащийся в растениях семейства паслёновых (белена, красавка, дурман и др.); в медицине применяется для расширения зрачка при исследовании глаз.

«Перчатка» — произведение немецкого поэта, философа и драматурга Фридриха фон Шиллера (1759–1805).