Вера Новицкая: Хорошо жить на свете!

Итак, я начинаю записывать свои воспоминания. Со мной часто случаются такие интересные вещи, и потом я так много чего замечаю и думаю, что, если эти листочки попадут когда-нибудь моим внукам или правнукам, право, они не проскучают, читая их.

Прежде всего скажу, кто я и что я.

Мне девять лет и зовут меня Марусей, но называют просто Мусей, a двоюродный брат, Володя, почему-то Муркой. Ведь мальчики всегда что-то не по-людски делают! Красотой я не отличаюсь… Зато мамочка моя прехорошенькая! Положим, это не совсем все равно, но все-таки приятно, что в семье есть кто-нибудь, кем можно похвастаться. A уж мамочкой своей смело могу гордиться: красавица она настоящая и совсем, совсем молоденькая! Ее все извозчики за барышню принимают, когда мы с ней идем по улице: «Пожалуйте, барышни, лихо прокачу»! Да и не одни извозчики, a все решительно не могут надивиться, как у такой молоденькой, хорошенькой мамочки такая большая толстенькая дочь, так как тумбочка я порядочная.

Папа и мама всегда повторяют мне, что я дурнушка; но от этого читателям еще ясно не станет, какова я, потому что и дурнышки бывают разные. Сейчас объясню поподробнее. Волосы у меня черные, вьющиеся, довольно короткие, которые приводят в настоящее отчаяние мою бедную мамочку: как их ни причеши — через полчаса торчат во все стороны («как у индейского царя», говорит Володя). Глаза у меня тоже совершенно черные, и папа называет их «тараканчиками». Нос у меня немного кверху, и противный Володька уверяет, что через него видно все, что я думаю. Конечно, это глупости, и говорит он это только, чтобы дразнить меня, но какое счастье, что на самом деле так быть не может! Ведь это было бы ужасно, если бы старшие иной раз увидали, о чем я думаю! Вообще моему бедному носу не везет: мамин брат, дядя Коля, тот всегда притискивает мне нос большим пальцем, приговаривая: «дзинь-дзинь!» и уверяет, что фасон — чудный для пуговки электрического звонка. Лицо у меня круглое, беленькое, и щеки всегда розовые; но дядя Коля и тут нашел к чему придраться и говорит, что оно точно циркулем обведено. По-моему — неправда: лицо как лицо. Да кроме того, разве это плохо, если обведено, как циркулем? значит аккуратное, не кривое — косое какое-нибудь.

Много бедной мамочке труда стоит заниматься со мной; очень мне ее жаль, но что же делать, когда, как нарочно, во время урока мне все что-то постороннее в голову лезет, и никак я не могу думать о том, что мне объясняют. Одни задачи у нас идут довольно благополучно, и даже мамочка меня хвалит, a уж она даром никогда этого не сделает.

Кто знает, быть может из меня когда-нибудь выйдет знаменитая женщина-математик. То-то публика тогда наперерыв кинется читать мои воспоминания! Но когда это будет? А теперь надо еще уроки на завтра учить.

Перечитала с самого начала все написанное. Какое счастье, что мамочка не видела этих строк! Не говорю уж про кляксы, но ошибки такие, что я некоторые слова сама еле разобрала… Стоит ли писать дальше? Пожалуй, мое потомство ничего не разберет?.. Впрочем, если только это попадет в печать, то в канцелярии, или в редакции (как оно там называется?), вероятно, раньше все ошибки поправят. Вон какая масса книг печатается, a ведь ошибок никогда там не бывает; не может быть, чтобы все писатели были уж так хорошо грамотны! Выдумать рассказ не трудно, но чтобы никто, никто решительно из сочинителей никогда не ошибался в букве «ять» и в окончании «ешь» и «ишь» никогда не поверю!

Буду писать дальше — поправят!

Кроме меня, детей у нас нет в доме. Это ужасно! Уж как я прошу у мамочки сестру — нет, так и не могу допроситься! И главное, им же самим хуже: если б я была не одна, я бы гораздо меньше им надоедала, a так мне скучно; великое, подумаешь, удовольствие сидеть с француженкой и разговаривать! Да и придира она: что я ни скажу, непременно поправит, все не так, все не по её; мудрит только; a кто ее знает, сама-то она верно ли еще говорит? Была бы сестра, совсем другое дело; мы бы вместе играли, бегали; даже учиться было бы веселей, a то одна да одна!

Папа и мама с утра уехали на похороны одного знакомого старичка-генерала, a потому уроков у меня не было. Mademoiselle рада радешенька, и сейчас же заперлась в своей комнате, уткнувши нос в какую-то книжку. Она всегда так делает, когда мамы дома нет.