Вильям Бюснах - Подкидыш

Кто были ее родители? Она совсем не знала. Во всяком случае, это были богатые люди, об этом Жильбер догадался по некоторым припоминаемым девочкой подробностям. Она помнила, как мама, в шикарном платье, с драгоценными камнями на шее, приходила целовать ее по вечерам.

Джамилех, или, скорее, Сюзанна, в конце концов вспомнила и своего папу, который был очень добр и ласков. Как весело все они проводили время, папа, мама и Сюзанна! В их доме часто бывали гости, приносившие ребенку конфеты и игрушки. Среди них она ясно припоминала только одного — брата мамы, который баловал ее больше всех…

— Как его звали? — спросил Жильбер.

— Подожди… Имя очень короткое… Да!.. Макс… Мой дядя Макс…

— А как ты потеряла папу и маму? Постарайся вспомнить… Это очень важно…

— Попробую… но это так трудно…

— Все-таки постарайся… У тебя была бонна?

— Да… Я называла ее Нуну…

— Ты гуляла с ней?

— Да, когда была хорошая погода…

— Это было в Париже?

— Кажется, да.

— Вероятно, ты ходила гулять на Елисейские поля, в Тюильри!..

— Тюильри? Подожди… Тюильри? Прекрасный сад!.. Мы гуляли в нем с Нуну… Было много народа… Вдруг… Нуну исчезла!.. А когда я закричала: «Нуну!.. Нуну!..» — какая-то дама взяла меня за руку и сказала: «Я знаю, где твоя Нуну… Я провожу тебя… Иди со мной!..»

— Эта дама была синьора Бернардини?

— Да… Она!..

Остальное Сюзанне незачем было рассказывать!.. Жильбер дополнил ее рассказ сам. Джулия, искавшая ученицу для цирка Рокамура, привела ребенка к хозяину. Ее приласкали, задобрили конфетками и обещали на другой день отвести к маме, но вместо этого труппа быстро покинула Париж.

Тогда началась жалкая трудовая жизнь, ломание гибких членов, опасные упражнения на трапеции, сопровождаемые руганью и побоями. От постоянной усталости и физической боли память девочки постоянно притуплялась, и малышка, может быть, вскоре навсегда бы позабыла о прошлой жизни, если бы не вопросы Жильбера. Сколько времени прошло с тех пор, как синьора Бернардини привела ее в цирк? Девочка сказать точно не могла.

— Теперь есть еще одна вещь, которую я вспомнила… — сказала она своему другу. — В первый раз, когда мы говорили с тобой, ты сказал мне, что если я захочу, ты отведешь меня к маме… Я хочу к ней… сейчас же… если это возможно!..

Жильбер думал об этом каждый день… Во что бы то ни стало Сюзанну надо было выкрасть и отыскать ее родителей. Но этот прекрасный проект нельзя было привести в исполнение сразу.

— Пойми меня, милая Сюзанна, — кротко объяснял он ей, — если бы надо было только бежать из цирка, то это было бы совсем нетрудно… Но что будет с нами на большой дороге, в этих лохмотьях и без гроша в кармане? Первый же деревенский сторож арестует нас, как бродяг… И мы попадем в тюрьму…

— Тогда, — произнесла пораженная Сюзанна, — как же мы найдем папу и маму?

— Надо подождать весны, когда хозяин снова поедет в Париж.

— А когда придет весна?

— Еще только через шесть месяцев!..

— Так долго?!

— Да… Но до тех пор я буду думать только о нашем деле… Прежде всего, я начну копить деньги… До сих пор Рокамур ничего не заплатил мне… Если он отдаст мне хоть часть моего жалованья, мы вполне можем спастись… Обещаю тебе, что мы найдем твоих родителей!

— О, милый Жильбер, как ты добр, и как я люблю тебя!..

И с радостной улыбкой, исполненная надежд, забыв все прошлые невзгоды, девочка бросилась на шею своему другу.

Наконец наступила весна. Под лучами яркого солнышка на берегах Марны тысячами распускались цветы. Стояло ясное майское утро.

Два ребенка, взявшись за руки, бежали по траве, легкие, веселые, опьяненные душистым воздухом. Это были мальчик и девочка, — по виду один десяти-двенадцати лет, а другая семи-восьми. Жильбер и Сюзанна.

Если воспитанника знаменитого Рокамура узнать было легко, то цирковая наездница в измятом парике не имела ничего общего с этой маленькой белокурой девочкой с заплетенными волосами, глаза которой сверкали из-под широких полей соломенной шляпы, стоившей, по крайней мере, тринадцать су.

Исполняя обещание, данное своей подруге, Жильбер бежал вместе с нею из цирка, едва только труппа вернулась в Париж. Накануне, во время представления, когда супруги Бернардини исполняли свой номер, мальчик решил, что час освобождения наступил. Балаган был полон, и Рокамур не решился бы прервать представление, чтобы отправиться в погоню за беглецами.