Джорджетт Хейер - Подкидыш

Когда молодой джентльмен с ружьем на плече, в компании с бежавшим рядом старым спаниелем, вышел из парка и направился к дому, ему пришло в голову, что, возможно, уже гораздо позднее, чем он предполагал. Солнце почти исчезло за горизонтом, и холодный пар поднимался с земли. Среди деревьев туман был почти не заметен, но когда он миновал парк и очутился среди зеленых холмов к югу от особняка, дальнего конца аллеи уже не было видно. Он вдруг ощутил холод своей влажной нанковой куртки и ускорил шаг. Но вместо того, чтобы направиться к главному входу, с прекрасными колоннадами коринфского ордера и куполом в центральной части, он свернул с широкой аллеи и пошел через великолепный цветник с античными статуями — к боковому входу в восточном крыле.

Дом, расположенный на месте старого здания, уничтоженного пожаром в прошлом веке, выглядел величественно и современно: классические формы и — модная облицовка из камня и обожженного кирпича. Передний фасад в четыреста пятьдесят футов был выдержан в идеальных пропорциях и придавал зданию великолепие архитектурного шедевра. «Гид путешественника» настоятельно рекомендовал посетить сей шедевр в те дни, когда благородный владелец дома открывает его для публичного посещения. В «Гиде» также сообщалось, что в окружающем дом парке и прилегающих цветниках много скульптур, представляющих собой важный элемент садоустройства, — в соответствии с требованиями современного вкуса. Путеводитель рассказывал, что в парке находится большой пруд, а сам парк занимает около десяти миль в окружности, которую перерезает широкая аллея длиною в три мили. Клумбы разнообразной формы, затейливые цветники требуют неустанного внимания умелого садовника и его помощников, которые не позволяют появиться ни одному сорняку и ни одному цветку или кустику разрастись вне общего замысла. Клумбы разбиты с отличным вкусом, а «дикие» растения за итальянским садом находятся под строгим присмотром.

«Сейл-парк, — говорилось в „Гиде“ — главное владение его сиятельства герцога Сейла, очень просторное и красивое сооружение. Колоннады соединяют крылья здания с центральным входом, а великолепный портик поддерживает богато украшенный орнаментом фронтон». Посетителю предлагалось задержаться ненадолго у водоема и восхититься его необычным орнаментом, а также буйно растущими неподалеку благородными деревьями, потом перевести взгляд на само здание и внимательно осмотреть величественные коринфские колонны, фронтоны и купола.

В путеводителе с восхищением говорилось и о храме в эллинском стиле, возведенном пятым герцогом, потратившим на строительство огромные деньги.

Молодой джентльмен в фланелевых панталонах и нанковой охотничьей куртке миновал все это великолепие, не поведя глазом, и казался совершенно равнодушным к окружавшей его красоте. Он пересекал газоны, сминая цветы, и позволял своей собаке бегать по клумбам.

Его вид, простая удобная одежда и широкий охотничий пояс, который вызвал бы неодобрение у элегантных денди, не соответствовали роскоши владений. Молодой человек был невысок, ниже среднего роста, легкого телосложения. У него были темно-каштановые немного волнистые волосы, которые придавали приятность его внешности, но не более. Хотя черты его были тонкими, цвет лица — бледным, а серые глаза выражали живость, вряд ли он мог вызвать особый интерес к своей особе. В его осанке не было той значительности и важности, которые выделяют человека в толпе. Однако в нем угадывалось хорошее воспитание, а в его манерах, если приглядеться, было заметно врожденное изящество. Но все же, — может быть, из-за возраста (ему было только двадцать четыре года) или из-за скромности характера, он производил впечатление простого непритязательного человека, избегающего какого-либо внимания к себе. Посетители, встретив его, с трудом верили, что молодой человек в охотничьей одежде — обладатель всего этого богатства и великолепия. Тем не менее, вот уже на протяжении двадцати четырех лет он являлся владельцем Сейл-Хауза, городской резиденции на Куерзон-стрит и восьми других усадеб — от Сомерсета до продуваемого всеми ветрами замка в Хайленде. Это был наиблагороднейший Адольф Джиллсти Верной Вейр, герцог Сейл и маркиз Ормесьи, граф Сейлский, барон Вейр Тэймский, барон Вейр Стовенский и барон Вейр Руффорский. Все эти высокие титулы принадлежали ему с рождения, ибо он был единственным выжившим ребенком своего отца, шестого герцога, и нежной несчастной леди, которая, родив двух мертвых детей и троих, которые умерли вскоре после рождения, произвела на свет семимесячного младенца, такого маленького и слабенького на вид, что было ясно — не пройдет и года, как он отправится к своим братьям и сестрам в семейный склеп.