Машина сорвалась с места и скрылась за поворотом, оставляя меня в неведении, зачем дяде Аполлону понадобился поезд кавказского направления?
— Поехал на вокзал калымить, — мрачно произнес управдом.
— Почему вы не любите дядю Аполлона? — вырвалось у меня. — Он честный!
— Честный! На вокзал, как на работу, ездит… На собственной машине. Зачем?
Я не мог ему ответить, не мог защитить собственного друга. Я побежал на вокзал, чтобы выяснить, что там делает дядя Аполлон.
На вокзале было многолюдно и шумно. Только что прибыл поезд, и перрон гудел и двигался. Носильщики катили свои тележки. Я пробирался сквозь толпу в поисках своего друга, но его нигде не было. И только когда поезд ушел и перрон опустел, я увидел дядю Аполлона.
Вид у него был печальный и растерянный. Он медленно шел, не замечая носильщиков и пассажиров. Он и меня не заметил.
— Дядя Аполлон!
Он поднял тяжелую голову.
— Это ты, Валера?
— Что же вы не калымите? — неуверенно спросил я.
От моих слов его передернуло, он как бы очнулся, и брови его поднялись в недоумении.
— Ты о чем, Валера? Кто тебе сказал такую чушь собачью?
— Он, — ответил я и почувствовал горький прилив стыда.
— И ты решил проверить? Правильно! У нас люди часто на слово верят, когда о других говорят плохо… Хочешь знать, зачем я на вокзал езжу… каждый день? Жду своего Командира. Он должен вернуться с лечения. И все не едет. Завтра снова приду к поезду, если не возражаешь.
Молоденький носильщик, катя мимо нас свою тележку, подмигнул дяде Аполлону и сказал:
— Тебе, дядя, к нам надо идти работать. С твоей силищей цены тебе не будет!
— Вполне вероятно, — пробормотал мой спутник. И мы побрели домой.
Да, каждый день, как на работу, новый жилец ездил на вокзал к поездам кавказского направления в надежде встретить своего Командира. И каждый раз возвращался один, расстроенный и опустошенный.
Тогда он подзывал меня и начинал вспоминать о своей былой военной жизни. Он приглаживал уцелевший венчик волос, воодушевлялся и восклицал:
— Война! Война! Мне, например, трудно было на войне с моим большим кумполом, — он хлопал себя ладонью по голове и лукаво улыбался. — Ни одна пилотка не налезала. А касок вообще таких не штамповали… Но бог миловал, ранения в голову не имею… Что немаловажно!.. Стоял ясный, солнечный день. Весной сорок четвертого мы форсировали реку Прут возле села Старый Бодраж…
Как я потом заметил, все свои рассказы о войне дядя Аполлон обычно начинал словами: «Стоял ясный, солнечный день», как будто всю войну только и были ясные, солнечные дни.
— Помню белые глинистые берега, сухой, как солома, прошлогодний камыш… Я только переправился с ротой ПТР, как фашисты открыли минометный огонь. И я за здорово живешь получил осколок мины в ногу.
Дядя Аполлон принялся сквозь штанину нащупывать старую рану и, только убедившись, что шрам на месте, продолжал рассказ:
— Меня отнесли в хату, разрезали ватные штаны, забинтовали ногу индивидуальным пакетом и дали глотнуть из кувшина румынского вина, чтобы не так больно было. А потом на перегруженной лодке переправили обратно в Старый Бодраж и на волах привезли в тыл…
— А «Иван-виллис»?
— Ба! — дядя Аполлон уставился на меня своими маленькими живыми глазками. — «Иван-виллис» здесь ни при чем. Он появился позднее, под занавес. До этого у нас были американские машины «виллис». Мы их получали по лендлизу. Ты, конечно, не знаешь, что такое лендлиз. Хитрая штука! Американцы вроде бы воюют вместе с нами. Только мы кровь проливаем, а они нам свиную тушенку в банках шлют. Технику тоже присылали: истребители «спитфайеры», машины «студебеккеры» и «виллисы». Хорошие машины, проходимые, выносливые. Правда, неустойчивые, легко переворачивались… Разумеешь?
— Разумею, — отозвался я, хотя тогда мало что разумел в свои десять лет.
Но дядя Аполлон верил, что я все понимаю, и продолжал свой рассказ:
— А в конце войны наши сами научились делать маленькие фронтовые машины «газики». Похожи они были на американские, вот и прозвали их на фронте «Иван-виллис». Имя русское, фамилия американская. И никаких лендлизов. Свои машины, а не взятые в долг у заморского дяди. Что немаловажно! И вот, значит, стоял ясный, солнечный день…
Но дослушать до конца историю дяди Аполлона и его машины в тот раз не удалось: как всегда, некстати появился управдом Пушкевич.
— Товарищ Голуб, — мрачно сказал он, — почему ваш автомобиль не прошел техосмотр?
Читать дальше