Роман Николаев - Алакет из рода Быка

— Род Орла! — произнес, поднявшись с места, усатый глава рода. — Сегодня мы принимаем в наше братство нового члена. Пусть выйдет вперед!

Алакет, отделившись от толпы, склонился перед старейшинами.

— Из какого рода ты, юноша? — пристально глядя на него, спросил глава.

— Из рода Орла, почтенный, — спокойно ответил Алакет.

— Кто отец его? — обратился глава к собравшимся.

— Я! — шагнул вперед старый Куип.

— Кто мать его?

— Я! — отозвалась из толпы женщин жена Куипа.

— Но достоин ли он вступить в братство? Кто поручится за него?

— Я! — в один голос отозвались Бандыр и Тубар, становясь по обе стороны Алакета.

— Да будет так! — сказал глава. — Пусть же достойный служитель владыки неба и заклинатель духов гор совершит обряд.

На другой день Алакет, держа на плече тяжелый каменный молот на деревянной рукояти, а на спине — вязанку кольев, шагал рядом с Бандыром и Тубаром по направлению к горе, недалеко от которой раскинулось селение рода Орла. Рядом с ним шли еще десять-пятнадцать человек. Тубар был старшим среди них, как самый опытный. Достигнув горы, Тубар и его спутники двинулись вверх по склону. Вскоре перед ними появилось узкое и низкое отверстие, наклонно уходившее в недра горы. Тубар и Бандыр зажгли смолистые сосновые сучья и, согнувшись, двинулись в проход. За ними протиснулись Алакет и остальные. Со всех сторон потянуло затхлым воздухом и могильной сыростью. На стенах поблескивал холодными синеватыми искорками иней. Шаги глухо отдавались в полумраке. Наконец люди уперлись в отвесную стену, под которой оказалась груда угля.

— Что это? — вполголоса спросил Алакет.

— Жгли костер, чтобы порода дала трещины, — пояснил Бандыр.

— Теперь смотри, — сказал Алакету Тубар, — и повторяй то, что я буду делать.

С этими словами он взял из вязанки кол, вставил острием в трещину и неторопливыми сильными ударами начал вгонять его в породу. Тем временем двое его спутников разожгли костер и растопили снег в нескольких бычьих желудках.

Но вот молотобоец в последний раз опустил молот. Тотчас же рудокопы, которые растапливали снег, бросились к колу и принялись поливать его.

— Когда кол напитается водой, он разбухнет, — пояснил Тубар, — когда она замерзнет, кол еще разбухнет и трещина расширится. Легче будет дробить породу. Ну-ка, попробуй, — добавил он, когда кол покрылся снаружи коркой льда. И Алакет с размаху начал наносить удары по кольям. Время от времени куски руды отламывались, падали к ногам юноши. Двое рудокопов подхватывали их, складывали в кожаные мешки и тащили к выходу. Вскоре Алакет почувствовал, что мускулы его одеревенели, в суставах и пояснице появилась ноющая боль, от непрерывного грохота молотов, казалось, раскалывается голова, и в то время как тело обливалось потом, ноги примерзали к холодному камню. Алакету казалось, он вот-вот потеряет сознание, но он все бил и бил молотом, и новые глыбы руды со стуком валились на землю. Но вот над самым ухом раздался голос Тубара. Что такое? Алакет оглянулся с недоумением. Рудокопы, бросая молоты и колья, садились на камни и вытаскивали из сум куски мяса. Перекусив, снова принялись за работу. Теперь Алакет складывал руду в мешки и носил ее к выходу. Эта работа казалась легче. Но вскоре Алакет почувствовал, что от тяжести мешков ноют колени. Когда Тубар объявил конец работы и рудокопы один за другим потянулись к выходу, Алакет, пошатываясь, вышел последним и в изнеможении опустился на камень перед забоем.

— Ну что, — спросил полунасмешливо-полусочувственно Тубар, — нелегко наше ремесло?

— Каждое новое дело поначалу трудно, — ответил юноша, — но терпение и настойчивость побеждают всегда.

— Верно, ты станешь настоящим кузнецом.

Прошло еще несколько дней. Тело Алакета окрепло и, казалось, налилось новой силой. Теперь он мог с утра до вечера без отдыха дробить руду размеренными ударами молота, вызывая удивление окружающих и удовольствие Тубара, который не мог нахвалиться своим помощником.

И вот настал торжественный день. Окончен обряд жертвоприношения. Шаман стоит, обратив лицо навстречу восходящему солнцу. Алакет, Бандыр и Тубар под наблюдением старого Куипа врывают в землю у края круглой неглубокой ямы четырехугольные каменные плиты. Внутрь этого сооружения бросают деревянными лопатами дробленую руду вперемешку с древесным углем. Куип строго следит, чтоб руды и угля было не больше, не меньше, а ровно столько, сколько нужно.