Роман Николаев - Алакет из рода Быка

Рабы, пошатываясь, подходили к куче костей, потом черепками зачерпывали жижу из бочонка и отходили к огню. Ухуаньцы — юноша и молотобоец Гюйлухой — подошли к костру, где сидели три невольника.

Дрожащий свет костра бросал багровые отблески на смуглые широкоскулые лица, отражался в черных глазах.

— Юй, сынок, — сказал ухуанец, — присядем здесь. Добрые люди не откажутся дать нам место рядом с собой.

При этих словах сидящие вздрогнули и одновременно взглянули на Юя и его спутника. Ненависть и презрение отразились на их лицах.

— Ухуаньцы, — пробормотал один на языке хуннов, — племя рабов! Прочь от нашего костра!

— Кажется, сейчас ваше положение мало чем отличается от нашего, — спокойно возразил Гюйлухой.

Хунн поднялся и, волоча на ногах деревянную колодку, тяжело двинулся к нему, яростно взвизгивая:

— Хунны никогда не были здесь рабами! Хунны всегда господствовали! Каган еще заставит динлинов поплатиться за дерзость!

Он занес руку для удара. Юй бросился навстречу, сжимая кулаки. Но в ту же минуту рука Гюйлухоя тяжело легла на плечо юноши. Другой он перехватил руку хунна. Тот скривился от боли.

— Не надо, Юй, — процедил сквозь зубы Гюйлухой. — Они еще не понимают, что пока мы в рабстве, у нас одни враги — господа. Но дай срок — они это поймут.

Он отпустил хунна и, обняв Юя за плечи, повел его от костра подальше от хуннов, готовых растерзать их от злости.

Едва утренняя заря занялась над горами, по ущельям прокатились глухие удары бубна. Рабы поднимались, пили из ручья воду, доедали остатки ужина.

Скоро откроются ворота, и толпа надсмотрщиков, размахивая плетьми и палками, хлынет в загон. На каждого, кто немедленно не схватит инструмент и не пойдет к воротам, обрушится град пинков и ударов.

И вот Юй и Гюйлухой снова стоят у плиты, которую вчера с таким трудом вырубали из скалы. Вместе с другими невольниками они принесли и положили рядом огромный древесный ствол. Затем еще несколько. Потом взгромоздили плиту на бревна и, сдерживая рычагами и ухватившись руками за края, понукаемые надсмотрщиком, начали осторожно спускать по склону.

Юй вспотел от напряжения. Черные волосы слиплись на лбу. Немели пальцы, которыми он судорожно вцепился в край плиты, изо всех сил стараясь не выпустить ее. Но наконец каменная глыба спущена на берег. Еще одно усилие — и большой плот глубоко осел в воду под тяжестью груза. На него вошли Гюйлухой, Юй, трое хуннов и еще пятеро рабов с длинными шестами и веслами. Следом за ними — несколько вооруженных динлинов во главе с Идатом.

Плот, покачиваясь, поплыл на середину реки, а затем вода понесла его вниз по течению. Молодой динлин звонким высоким голосом затянул песню.

Остальные подхватили. Мерная, медленная мелодия поплыла над рекой.

Рабы, налегая на шесты и весла, исподлобья посматривали на динлинов. За волнистой грядой гор лежала долина рода Оленя. Из-за гор выплыли серовато-белые облака. Сильный ветер вдруг обрушился со скал и взволновал спокойную гладь реки.

— Эй, бесхвостые псы! — крикнул Идат. — Смотрите, чтоб мы не налетели на утес, не то ваши души будут отданы в зубы щукам. Жмите на весла!

При этих словах динлины схватились за клевцы и луки. Рабы засуетились. Плот сильно качало на волнах. Сквозь свист ветра послышался сильный треск. Несколько ремней, которыми была привязана плита, не выдержали напора и оборвались. По намокшим скользким бревнам плита сдвинулась на край накренившегося плота. Раздались крики. Ухватившись за края каменной глыбы, рабы и динлины совместными усилиями старались удержать ее. Там, куда она ползла, стояли трое рабов, один из которых был хунном. Вдруг плита резко скользнула дальше, придвинулась вплотную к краю и сильным ударом по ногам сбросила хунна в реку. Он попытался выплыть, но тяжелая колодка сковывала движения и неумолимо тянула в глубину. На краю плота оказался Гюйлухой. Рискуя поскользнуться, он опустился на одно колено и протянул руку утопающему. Хунн, теряя сознание, схватился за нее. Сильный рывок — и хунн оказался на плите.

Тяжело поднявшись на ноги, он начал подталкивать плиту на середину плота. Когда ее вновь закрепили, он вполголоса сказал Гюйлухою: