Юрий Бородкин - Санькино лето

— За щенком пришел? — угадал Андронов.

— За щенком. Помнишь, дядя Ваня, ты говорил зимой…

— Как не помнить! Любого выбирай, — щедро предложил он.

Щенки были толстенькие, короткохвостые, неуклюжие, как медвежата, дымчатыми комочками они катались по лужайке, смешно нападая друг на друга. У одного была белая грудка, он и приглянулся Саньке.

— Как понесешь-то?

— На руках.

— Корзину я дам. Пошли, через поветь тебя выпущу, чтобы собаки не увязались.

Щенка посадили в корзину и завязали старым фартуком. Всю дорогу он возился, жалобно пищал. У Саньки грудь распирало от восторга, бежал будто наперегонки с длинной своей тенью, спешил, чтобы поскорее выпустить на волю щенка.

Трактор с пустой тележкой стоял у крыльца. Леня Жердочка с отцом уже успели выпить, как раз вышли на улицу, и вся семья собралась посмотреть на щенка. Санька осторожно вынул его из корзины.

— Да ты не бойся, никуда он от людей не убежит: мал еще, — сказал дедушка. — Ну-ка, поглядим, что за зверь?

— Какое название ему придумал? — спросил Евдокимов.

— Мухтар! — гордо ответил Санька.

— Это как в кино у того милиционера овчарка была, — добавил отец.

— Понятно. Хорошая кличка. — Евдокимов, присев на корточки, в шутку поманил: — Ко мне, Мухтар!

Щенок бестолково и растерянно суетился, окруженный людьми, принюхивался к незнакомым запахам нового места, продолжал пищать. Андрюшка хотел погладить его, он перевернулся на спину.

— Живот-то какой мягкий! Ему, наверно, щекотно: смотрите, как елозит!

— Вынесите молока, чтобы он поуспокоился, — подсказал дедушка.

— Как думаешь, Артемьевич, дельный из него получится кобель? — поинтересовался Евдокимов.

— А шут его знает! Сейчас еще не угадаешь. У хорошей собаки должны быть бугорки над глазами выпуклые и желтоватые пятнышки на них…

Мухтар не обращал внимания на любопытство людей, старательно лакал из блюдечка молоко. Леня Жердочка, закурил вторую папиросу, пустился в рассуждения, вроде бы сам себе объяснял:

— Вот возьми ты его — совсем сосунок, а без матки будет жить, ко всему приспособится. Сравни с ребенком, с тем сколько лет проканителишься, пока на ноги поставишь?..

— А заяц! — перебил дедушка. — Два-три раза покормит мать зайчат молоком и оставляет однех. Сами по себе продолжают существовать.

— Одним словом, природа так распределила, — глубокомысленно заключил Евдокимов.

Посмотреть на щенка прибежали мальчишки и девчонки, каждый норовил приласкать его, но если он начинал слишком лебезить перед кем-то, Санька тотчас с ревнивой строгостью окликал Мухтара, потому что пес должен быть предан только своему хозяину.

Все в этот вечер завидовали Саньке с Андрюшкой. Они и на ночь не расстались со щенком: устлались спать на повети, на свежем сене, и его положили с собой. Мухтар быстро угомонился, будто бы совсем привык к новому месту.

Утром Санька, проснувшись, долго не мог прийти в себя, одурманенный запахами сена. Солнце заглянуло в слуховое окно, против него мелькали ласточки-щебетуньи, некоторые залетали прямо на поветь: под коньком крыши, у стропил, тоже слепили гнездо.

Спохватился щенка — нет его на постели. Заспанные, вбежали с братишкой в избу. Мать с отцом и дедушка сидят за столом, смеются.

— Ну, брат, ошиблись мы вчера, — сказал дедушка, — это ведь не Мухтар вовсе, а Муха. Э-хе-хе!

— Почему — Муха?

— Потому что посмотрел я сейчас, вижу, что Муха.

Щенок доверчиво подошел к своему новому хозяину и ткнулся мокрым носом в босую ногу: дескать, не пойму, что люди смеются надо мной?

Сначала обидно сделалось Саньке. Муха — это все равно что прозвище. Пробовал придумать другие, более красивые клички — ни одна не привилась. И в семье, и в деревне, с легкого дедушкиного слова, стали называть щенка Мухой.

Удачливые дни приходят всегда неожиданно. Еще утром думал ли Санька, что поедет в город? Нет, конечно. Дальше села он нигде не бывал. А сейчас сидят они с Валеркой в высокой кабине «ЗИЛа», притряхиваются на мягком сиденье, жадно смотрят во все стороны. Машина неутомимо рвется вперед, как бы проглатывая ровную ленту дороги, где-то в конце ее — город, Волга, неведомый мир. От скорой езды, от предчувствия какого-то праздника дух захватывает.

Другой шофер ни за что не согласился бы взять их в город, а Гоша взял, действительно легкий у него характер. С ним и разговаривать можно по-свойски. Весело поглядывая на ребят, он несколько раз принимался напевать песенку про Север: