Лидия Чарская - Так велела царица

— Если новый костюмъ будетъ такъ-же хорошъ, какъ этотъ, переодѣвайте насъ сколько угодно, — отвѣчалъ спокойно Мартынъ, облизывая себѣ пальцы.

— Но надо торопиться, ваше сіятельство: скоро доложатъ, что пора обѣдать! — ввернулъ свое слово другой лакей.

— О, что касается этого, то обѣдать я не хочу! Мы уже отлично закусили съ братомъ! Не правда-ли, Ваня? — подтолкнулъ брата Мартынъ.

Четверо лакеевъ почтительно взяли мальчиковъ подъ руки и повели въ приготовленные для нихъ аппартаменты. Тамъ обоихъ мужичковъ-графовъ вымыли, пообчистили и переодѣли въ новое платье.

Мартынъ былъ очень доволенъ новымъ костюмомъ, а еще болѣе случайнымъ пиршествомъ, надѣлавшимъ столько хлопотъ, но пришедшимся ему какъ нельзя болѣе по вкусу.

О, что за прелестные мальчики! Настоящія картинки! Какъ пріятно имѣть подлѣ себя такихъ куколокъ! — раздавались льстивыя восклицанія въ огромномъ обѣденномъ залѣ, наполненномъ нарядною толпою статсъ-дамъ и придворныхъ, въ золотомъ вышитыхъ мундирахъ, въ ту минуту, какъ оба, вновь пріодѣтые и принаряженные графчика, появились на порогѣ.

Въ концѣ зала въ большомъ креслѣ сидѣла полная, темноглазая дама, возлѣ которой съ одной стороны стояла нарядная, красивая дѣвушка съ веселымъ, привѣтливымъ лицомъ, а съ другой — пышно разодѣтая въ блестящее платье, дѣлавшее ее неузнаваемой, бывшая дагобенская крестьянка, Марія Скавронская.

Глаза красивой дамы съ нетерпѣніемъ обратились къ двери. Толпа придворныхъ раздвинулась, такъ что дама могла разглядѣть двѣ вновь появившіяся фигурки.

— Славныя у тебя дѣтки, графинюшка! — обратилась она къ стоявшей подлѣ нея, смущенной и трепетной, Маріи Скавронской.

Несмотря на ласковое замѣчаніе полной дамы, Скавронская была очень взволнована. Вотъ-вотъ, казалось ей, придутъ сейчасъ за нею люди и, отнявъ отъ нея обоихъ мальчиковъ, прогонятъ ее изъ дворца и запрутъ въ тюрьму. Поэтому то она и перемѣнилась въ лицѣ, когда полная дама похвалила ея дѣтокъ, которыхъ она сама едва узнавала теперь въ двухъ богато и роскошно наряженныхъ красавчикахъ.

Въ это время Мартынъ, растерявшійся было въ первую минуту при видѣ такого блестящаго общества, разомъ подтянулся.

— Не осрамиться бы теперь! — мысленно произнесъ онъ. Онъ вспомнилъ о поклонахъ, которымъ училъ его утромъ черномазый итальянецъ, и тутъ-же рѣшилъ воспользоваться его урокомъ. Онъ выпрямился, какъ стрѣла, потомъ изогнулся, точно желая переломиться на двое и, что было силъ, подпрыгнулъ впередъ.

Одна изъ близко стоявшихъ дамъ пронзительно взвизгнула, такъ какъ Мартынъ, шлепнувшись во всю длину, растянулся плашмя на ея нарядномъ шлейфѣ. Шлейфъ трещалъ, грозя оторваться, а Мартынъ все запутывался и запутывался въ немъ среди цѣлаго облака кружевъ, лентъ и волановъ.

Дама чуть не упала въ обморокъ при видѣ того, какъ въ разныя стороны летѣли клочья ея кружевъ и лентъ… Двое придворныхъ вельможъ кинулись къ ней на выручку и освободили ее наконецъ отъ барахтавшагося руками и ногами на подолѣ ея платья мужичка-графа.

Почувствовавъ себя на свободѣ, Мартынъ, нимало не сконфуженный своей первой неудачей, быстро оглянулся кругомъ и вдругъ громко, радостно крикнулъ:

— Гляди-ка, Ваня! Вонъ стоитъ наша матушка!

И, со всѣхъ ногъ кинувшись къ Скавронской, (которую онъ только теперь узналъ), онъ повисъ у нея на шеѣ.

— Я узналъ тебя! Я узналъ тебя! — кричалъ онъ неистово, оглушая всѣхъ близстоявшихъ своимъ звонкимъ, сильнымъ голосомъ. — Я сразу тебя узналъ, матушка, несмотря на то, что ты въ этомъ богатомъ нарядѣ очень измѣнилась съ тѣхъ поръ, какъ я пасъ свиней въ Дагобенѣ!

— Тише! Тише, сынокъ! — прошептала въ испугѣ Скавронская, услыша насмѣшливый шопотъ за своими плечами.

— Зачѣмъ тише? Почему тише? — ничуть не понижая своего голоса, прокричалъ Мартынъ. — Развѣ тутъ есть что-нибудь дурное, что я былъ свинопасомъ и кормилъ тебя съ братомъ послѣ того, какъ отъ насъ увезли отца?

— Тутъ нѣтъ ничего дурного, малютка! — послышался ласковый голосъ полной дамы, — и только дѣлаетъ тебѣ честь, что ты своимъ трудомъ помогалъ твоимъ близкимъ. Молодецъ!.. Когда императрица узнаетъ объ этомъ, она наградитъ тебя…

— Ахъ, нѣтъ! — искренно вырвалось изъ груди мальчика.

— Какъ нѣтъ? — нахмуривъ свои темныя брови, спросила полная дама.

— Да за что же меня награждать? — отвѣтилъ Мартынъ. — Я люблю матушку и Ваню и работалъ на нихъ, потому что кто-же прокормилъ-бы ихъ безъ меня?.. Значитъ, награждать меня не за что…